«Оксана заразила тебя идеей богоизбранности! – ужаснулся внутренний голос. – Ты уже думаешь об этой силе как о настоящем отце. Что на очереди? Непорочное зачатие?»
От света и от сомнений в черепе было тесно.
«Я схожу с ума».
В тишине спящая Алиса сказала:
– Ночью.
– Ночью, – вторил Коля.
– Ноцью, – сказала свернувшаяся комочком София.
– Ночью Песочный человек кормит своих птенцов.
– Ночью он слабее, – сказал Коля; его глаза вращались под веками.
– Убей его ночью! – велела безапелляционным тоном Алиса.
– Лазбуди нас… – шепнула ее дочь.
Снаружи (9): всюду
Мир спал.
На рыбном рынке Сеула, в метро Пхеньяна, в трущобах Найроби, на стадионе Приштина.
Мир коченел.
Ночью пятого дня грызуны вышли из подземелий, подвалов и катакомб. Серые и черные тушки крались по городским улицам – сперва осторожно, потом все смелее и смелее. Крысы подползали к оцепеневшим лунатикам и принюхивались.
В квартирах голосили запертые коты. Собаки драли дверную обивку и скулили испуганно. Изголодавшиеся питомцы умоляюще терлись о ноги хозяев. Те смотрели на луну, прильнув к оконным стеклам. Безучастные, оглохшие.
Дохлые хомячки, дохлые попугайчики разлагались в клетках.
В зоопарках ревели слоны. Гиены вставали на дыбы. Обезьяны дергали за прутья. Волки выли. Лаяли лисы. Тигр кричал «Аум!» и носился по вольеру; мухи роились вокруг обглоданных костей – два дня назад ему сбросили на съедение смотрителя зоопарка. Но смотритель закончился; тигр вновь проголодался.
Дикие звери выходили из тундры, из джунглей, из саванн и обсуждали на своем зверином наречии странные перемены, творящиеся в логовах злейших врагов – людей.
Бурый медведь семенил, озираясь на вымершие новостройки Северодвинска. Шакалы робко приближались к небоскребам Исламабада. Белые совы влетели в разбитые окна Хельсинкского аэропорта и оседлали стойку регистрации.
Раздувшаяся лошадь сплавлялась по Сене.
Перекормленные чайки лениво дрались за еду в мэрии Алгарве, в Португалии.
Подавая пример стае, волк-вожак двинулся к мерцающим огням Фэрбанкса.
Крыса вгрызлась в босую женскую ступню и, не встречая сопротивления, лакомилась истекающим кровью мясом. Женщина лишь слегка морщилась.
Над обезумевшим миром сверкали голодные звезды, и на орбитальной станции космонавты смотрели в иллюминатор. Вокруг них, как драгоценные камни, как трепещущие живые комочки, как желтоватые хрустальные шарики, плавали пузыри – болтающаяся в невесомости моча. Луна отражалась в остекленевших глазах космонавтов.
6.3
«Не обижайтесь на меня. Я попробую все исправить. Берегите девочек. Верьте».