Лучшим подарком был бы комплимент от мамы, но, прочтя семистраничный текст, она сухо заметила, что рассказ мрачный и глупый.
«Литература не приносит денег! – бросила она, прежде чем навсегда завершить любые литературные беседы с сыном. – Займись чем-то полезным».
Он внял совету. Больше не писал.
Но зачем-то хранил рукопись. Она ассоциировалась еще и с Маринкой. Бывшая подружка хвалила слог и предлагала Корнею сесть за роман.
Рассказ, понравившийся Маринке (и сонным членам конкурсного жюри), был о выборе.
Корней, не одеваясь, лег на застеленную постель. Здесь в субботу спала Оксана.
Как же далеко она теперь! Дальше дачи Альберта, дальше известных ему географических точек. Под чуждыми звездами и летящими кометами, в стране вечного сна.
Корней закурил последнюю сигарету и зажмурился.
Он вспоминал свой мрачный и глупый рассказ, восстанавливал по предложению. Словно читал его вслух Оксане.
До конца Катиной пары оставалось полчаса, и Дима Бахтин пыхтел над учебником по педагогике. Он пририсовывал рога Сухомлинскому, мысленно смиряясь с тем, что грядущая сессия станет для него последней. Родители явно переоценили интеллект сына, «поступив» его на географический факультет.
Дима тщательно вырисовывал свиной пятачок, когда появился этот парень.
– Простите, что отвлекаю, – сказал незнакомый молодой человек. Первый или второй курс. – Не могли бы вы уделить мне минутку внимания?
Дима оторвался от своих художеств.
Незнакомец был худым, угловатым, имел непримечательное лицо и серьезные проблемы с кожей. Щеки и нос покрывали разноцветные прыщи, от фиолетовых и красных до белых, готовых вот-вот лопнуть.
Как многие прыщавые юнцы, он носил длинные волосы, собранные сзади в засаленный хвостик.
– Чего? – спросил Дима.
Обычно такие вот тощие ребята избегали крепкого спортивного Бахтина, но данный экземпляр смотрел на него открыто и без опасений.
– Понимаете… – начал парень, садясь за стол. (Разговор происходил в столовой.) – Я учусь на философском факультете. Меня зовут Герман. И…
Дима не сдержал смешок.
«Герман! Как же, наверное, ровесники подтрунивают над ним, философом Германом, с этими его ужасными прыщами!»
– И, – спокойно продолжал парень, – я хотел бы попросить вас помочь мне: в качестве эксперимента ответить на несколько вопросов.
– Ну, валяй, – согласился Дима, подкупленный храбростью юнца. – Только предупреждаю заранее, я в твоей философии – дуб дерево.
– Знания здесь ни при чем. Это что-то вроде теста, и мне нужны ответы стороннего человека. Итак, эм-м…
– Дима.
– Дмитрий, представьте, что вы – Смерть.