– Завтра утром, – сказал Адамов, поправляя китель, – мы прибудем в Бразилию. Я хочу, чтобы треть этих дикарей уволили, а на их место взяли нормальных матросов.
– Не думаю… – лениво ответил старпом, похожий на официанта Томаша, как брат-близнец. Его даже звали так же. – Не думаю, что мы куда-нибудь приплывем, капитан.
Адамов насупился:
– Как прикажешь трактовать это заявление?
Томаш улыбался. Его лицо покрывала воспалившаяся короста прыщей.
– Я полагаю, кусь, что вы сошли с ума.
– Чушь! – рассмеялся Адамов. Сплюнул и двинулся, пошатываясь, к корме. – Я никогда в своей жизни не мыслил так трезво. И кстати… – Он топнул ногой – крыса юркнула под лавку. – Кстати, ты тоже уволен. Катись…
Адамов споткнулся и врезался в низкий бортик. Перевалился, охнув. Ледяная вода хлынула в рот, в уши. Пресная вода Влтавы.
Никто из команды не шелохнулся, чтобы помочь ему. Три раздувшихся трупа продолжали лежать на лавках.
Он уперся кулаками в песок, попытался встать. Дряхлая лодка уткнулась носом в отмель. Вода едва достигала колен. Но выползти из этой лужи оказалось труднее, чем покорить Джомолунгму.
Адамов хлебал холодную жижу и ворочался в иле. Силы покинули его. Не получалось даже изогнуться, чтобы поймать глоток кислорода. Ногти царапали песок. Вода наполняла легкие.
Голос Томаша достиг ушей:
– Спокойной ночи, капитан.
Лицо Адамова погрузилось в песочную кашу. Стайка любопытных рыбок кружилась над мертвецом, словно озадаченная столь нелепой смертью.
7.2
Филип макнул пальцы в кровь и нанес последний мазок – дугу от правого до левого плеча Корнея. Выпрямился, оценивая результат. Корней лежал на спине. Багровые узоры переплетались, образовывая сложный нимб вокруг курчавой головы.
Тело Филип перенес на свободную от трупов площадку. Небо линяло, меняя шкуру с темно-фиолетовой на серую, вычесывая звезды, как пес вычесывает блох. В предрассветных сумерках лицо Корнея было умиротворенным и чистым. Такие лица хорошо высекать в базальте.
Боль утраты пронзила сердце Филипа. Пролилась скупыми слезами.
Корней погиб у него на глазах, выпустив пучок света, который уничтожил Песочного человека. Будто звезда родилась и погасла, оставив яркую точку на внутренней стороне век.
Филип мог пригнать автомобиль и увезти друга с собой, но он верил, что Оксана скоро проснется, и не хотел, чтобы она увидела мертвого Корнея в машине.
– Я вернусь за тобой, – сказал он.
Над головой Корнея было написано кровью: «Он разбудил мир».
Словно в насмешку над жертвой, мир продолжал спать.
Ракшасы, упавшие, как по приказу, после вспышки, так и валялись вповалку. Тысячи спящих, уже не опасных людей. Чуда не произошло.