В этот момент Зина услышала знакомый, крикливый и властный, голос своей «подруги» — графини Мари ле Фондан.
— Милорд, миледи, — громко обратилась та к Кастлеру Оделлу и Милене Севаньон, которые были хозяевами вечерами, — приглашенные вами музыканты играют превосходно, но почему мы не слышим пения? Предлагаю попросить спеть для нас всех мою подругу, графиню Эжению де Лавиньяк — вы же знаете, какой у неё чарующий голос. Уверена, она не откажет. Графиня?..
После этих слов все собравшиеся лорды и леди стали крутить головами в поисках леди Эжении, а Зина в этот момент тоже оглядывалась, только с иной целью: в панике она искала, где бы спрятаться. У Зины совершенно вылетела из головы эта сцена: её подруги специально вызвали Эжению спеть, чтобы продемонстрировать герцогу Ланттарскому, насколько тот ошибся с выбором невесты. У Эжении и в самом деле, согласно роману, был чарующий, с лёгкой хрипотцой, голос, и великолепный слух. Вся беда в том, что самой Зине еще со школы не раз говорили, что ей медведь по обоим ушам потоптался, а когда девушка, забывшись, пела в ванной, ей начинали стучать по батарее соседи. Словом, из Зины певица была никакая, и повторить сцену с выступлением Эжении никак не могла — несмотря на то, что обладала её телом и, следовательно, голосом. Но едва ли стоит надеяться, что это ей как-то поможет, что тело само вспомнит, что надо делать, как это было с танцем. Ведь в танце её вёл умелый партнёр, а тут она даже слов той песни не помнит. Что-то о любви, выборе и летящих вдали белоснежных птицах, кажется? Да и слух-то у неё остался прежним, и необходимые навыки отсутствуют…
Поскольку её уже заметили, то прятаться было поздно. Зина медленно поднялась, сжимая в кулаки и разжимая вспотевшие ладони, решая, выйти ли ей сейчас и спеть «От улыбки станет всем светлей» — опозорившись на весь высший свет, или же срочно что-то придумать, чтобы отказаться. Может, если она споёт их рук вон плохо, то главная героиня поймёт, что Зина ей не соперница? Или так нельзя делать, ведь по сюжету они должны быть врагами?
— Скажите, что вы сегодня не в голосе, — раздался позади неё шепот герцога Монтеберского, о присутствии которого Зина уже успела забыть.
— Благодарю вас, дорогая, за комплимент, — громко начала Зина, решив последовать неожиданному совету, — но сегодня я что-то не в голосе. Возможно, нас порадует своим пением хозяйка вечера? Что скажете, графиня?
Последние слова Зины были обращены к Милене. Та заметно смутилась, но отказываться не стала. Зина же с облегчением опустилась обратно в кресло, шепнув герцогу Монтеберскому «Спасибо!» Заинтригованный герцог Ланттарский приказал музыкантам подыграть и… Волшебный голос юной девушки очаровал всех присутствующих. Зина вообще сидела, затаив дыхание, не чувствуя, как по её лицу катятся слёзы — настолько грустная и волнующая была песня, настолько голос главной героини проникал в самую душу. Весь зал словно замер, перестав дышать — и только когда отзвучали последние аккорды и стих неземной голос Милены — только тогда раздался дружный вздох.