И вдруг голос особенной силы ударил в мои уши ещё одним вопросом:
«Кандидат в Войско Освобождённых, какова твоя эмблема?»
Не давая себе и мгновения на осмысление вопроса, я прокричал: «НЕТ — моя эмблема!»
Тогда хор труб и охотничьих рожков пропел триумфальный гимн Воина, который, казалось, умножал многократно провозглашённое мной Отрицание.
Затем кто-то предложил освободить меня от закрывающей лицо мантии, делая вид, что моё «зрение» было подтверждено, и у меня появилось право видеть членов Собрания, но один из Воинов — несомненно, их Глава — возразил на это, приказав прочесть отрывок из книги под названием «Сатанинская Этика», заканчивавшийся словами: «Освобождённый, подчиняющийся Двору Рыцарей Золотой Стрелы, не имеет братьев нигде, кроме этого места.»
Я был и остался глубоко убеждён в абсолютной необходимости этой строгой этики для окончательной Победы; и посему на заданный мне вопрос: «Кандидат в Войско Освобождённых, принимаешь ли ты эти принципы?» я ответил решительно: «Да, и отныне у меня не будет других братьев, кроме тех, чьи Свечи зажжены здесь. И я заявляю своё право зажечь собственную Свечу, когда настанет моя очередь.»
И тогда произошло нечто странное, чего я уж точно не ожидал. Моя мантия была снята с меня, очень медленно, при помощи крюка, уносившего её в глубины Конуса, нависавшего над залом собраний Братства Рыцарей Золотой Стрелы. Моё освобождение от Ночи началось с ног, и, пока я ощущал лёгкое дуновение ветра между своих ног, подъём мантии на мгновение прервался на высоте моего мужского органа.
После чего машина, приводившая крюк в движение, снова принялась за работу, и мантия поднялась до высоты моей шеи.
Тут пауза была долгой, и во время этого перерыва какой-то струнный инструмент, возможно, скрипка, начал играть нежную мелодию, полную ностальгического сожаления. Мне казалось, что я слышал вдалеке чей-то горестно всхлипывавший голос.
Моя голова была освобождена с одного захода, в то время, как чистый и возвышенный голос потонул в металлических аккордах труб и рожков, снова принявшихся за обозначение своей воинственной сущности.
Они оглушали меня.
От неожиданного света, сбивающей с толку музыки и странного заполнившего атмосферу запаха у меня закружилась голова. В запахе отчётливо угадывался мужской пот, смешанный с более тонкими ароматами.
Когда головокружение прошло, я увидел мужчин, стоявших вокруг меня. Я успел заметить их мужественную наготу, хоть они уже и запахивали свои широкие мантии из чёрного шёлка резкими движениями.
Я увидел, что высокие стены круглого зала были завешены чёрной тканью и декорированы символическими красными и золотыми изображениями. Светило много электрических ламп. Впереди меня, в двух крыльях зала, каждое из которых содержало по два расположенных друг над другом ряда, сидели Почтенные Воины, одетые в чёрное и золотую парчу, а также Освобождённые Двора в охотничьих одеждах.