У нас молятся, как будто поют, уносясь за край света — и это было как раз моим случаем в тот момент, о котором я говорю.
Икона, на которой я сфокусировалась во время молитвы, была из тех всем нам знакомых византийских образов, покрытых старым потемневшим серебром.
На ней был изображён святой Сергий-Чудотворец, про которого говорят, что он положил начало монашеству в России. Его лицо было едва видно, но металл его облачений таинственно блестел в жёлтом сиянии лампады, что денно и нощно горела перед иконами.
Учитывая состояние, в котором я тогда находилась — неудивительно, что в моих глазах едва прорисованное лицо святого Сергия приобрело необычные пропорции.
Его глаза ожили, и я почувствовала в них настоящий взгляд. Явно не взгляд великого святого, но скорее взгляд того Неизвестного, с которым я связала себя.
Я признаюсь вам в ещё большем. Понемногу моя молитва превратилась в подлинное слияние моей внутренней сути с измученным Магом, которым я восхищалась уже с дюжину часов. И с течением времени слияние становилось всё сильнее, до той степени, что я уже не чувствовала своего существования даже телесно.
Сладость этого чувства тяжело описать, ибо слова будут слишком слабы и слишком конкретны в сравнении с этим изумительным состоянием абсолютной благословенности. Представьте себе ласку без единого прикосновения, теплоту, в которой нет ничего плотского, множество поцелуев, не дотрагивавшихся ни до единого места. Если вы можете представить себе то особое наслаждение, что приходит от такой нежности, вы приблизитесь к пониманию того, что я чувствовала в тот момент, и вы согласитесь со мной в том, что ни один простой смертный, сделанный из того же, из чего и все, не сможет погрузить женщину в столь великое удовольствие.
Всё моё естество наслаждалось этим состоянием сладострастного небытия, и сила, что опьяняла меня, не имела границ. Это была необъятность Бесконечного, захватившая меня и уничтожавшая меня, и я чувствовала себя безграничной, но не существовавшей…
Ох! И почему же часам надо было начать отбивать свои удары так глупо, вырывая меня из этого блаженства?
Три металлических удара, холодных и безразличных.
Я поднялась на ноги и посмотрела вокруг себя. Мебель не сдвинулась — ничто в спальне не участвовало в моём волшебстве.
Я растянулась на кровати и позвонила в колокольчик своей старой служанке.
Она пришла совершенно спокойно, без стука в дверь, и сказала своим ласковым голосом: «У Вас только сейчас появился аппетит?»
Я действительно ничего не ела с прошлой ночи.
«Принесите мне немного молока и чёрного хлеба.» — ответила я.