Верочка оторопела.
– Как я могла? – пролепетала она.
Насмехательство над старым добряком было чем-то запредельно циничным. Всё равно, что убить крокодила Гену исключительно для того, чтоб из шкуры наделать чехлов для айфонов. Или выводок месячных тигрят пустить на похлёбку для столовой в штаб-квартире Гринпис.
– Думаешь, это ты написала? С твоими-то куриными мозгами? Ну, бугага, чо, – прозвучало у неё в левом ухе. Голос был мужским. Негромкий и предельно насмешливый фальцет. Очень, очень неприятный.
Верочка обернулась. Никого.
– Села писать, так не вертись. – Слово «писать» собеседник ухитрился произнести так, что было решительно непонятно, которая из гласных ударная.
Звук тем временем перекочевал в правое ухо.
– Похоже, ты чокнулась, барышня, – печально сказала Верочка себе. – Раздвоение личности, иначе шизофрения. Игрища с Александром Атамановым даром не прошли. А глист и похудание спровоцировали рецидив. Видимо, так.
– Я бы попросил! – голосок приобрёл раздражённые нотки. – Не глист, а «питомец специальной селекции».
– Как?
– Лео Цедимян. Или Пёсс, если угодно.
– Да ну нафиг! – сказала Верочка с искренностью профессора химии, опровергающего наличие в церковном вине крови Христа. – Чтобы червяк-паразит был разумным, да ещё и управлял хозяином? Сумасшествие куда вероятней.
– Боюсь, у тебя неверные представления о том, кто хозяин, – пропищал голосок.
Верочку скрутил страшный спазм. Такого с ней ещё не бывало – ни во время довольно болезненно протекающих месячных, ни даже при воспалении аппендикса. Наверное, такие мучения испытывали враги степных валькирий, когда воинственные девы взрезали им брюшину и медленно наматывали кишки на латную рукавицу.
– Теперь убедилась?
– Да. – Верочка вытерла со лба обильный пот.
– Не слышу в голосе оптимизма! – развязно хохотнув, заявил Пёсс-Цедимян.
– А с чего ему там быть?
– Хотя бы с того, что из рыхлой дурнушки ты, как и мечтала, трансформируешься в соблазнительную деву. Из убогой графоманки превращаешься в блестящего критика, с перспективой стать востребованной писательницей. И наконец, у тебя появился эрудированный собеседник и умный наставник! Разве это не замечательно?
Вместо ответа Верочка горько разрыдалась. Оказывается, она не желала расставаться ни с пухлыми щёчками, ни с Александром Атамановым и его гаремом валькирий Дикой Степи. Ни тем более со свободой.
– Ну, поплачь, поплачь, – великодушно разрешил паразит. – Скорее заснёшь, и я смогу заняться делом.
За окном громыхнуло, и тут же зашелестел дождь.
* * *
Утро выдалось солнечным. Вывеска над круглосуточной аптекой блестела от капелек, точно циновка перед шатром валькирии, на которую заезжий удалец швырнул пригоршню речного жемчуга. Верочка ещё раз прислушалась к себе («питомец специальной селекции» не подавал признаков жизни – видимо, отсыпался после трудовой вахты) и решительно толкнула стилизованную под старину дверь.