– Сама увидишь.
Он поколдовал у дальней стены дупла. С хрустом обломившейся ветки распахнулась неприметная дверца, за ней виднелся коридор, ведущий вниз.
– Крылышки береги, здесь тесно.
Я завернулась в крылья, как в плащ, и отправилась за отцом. Освещённый лишь мерцанием наросших на стены люм-лишайников, коридор углублялся и углублялся. Мы прошли, наверное, с полкилометра, прежде чем добрались до следующей двери. Она была точным подобием папиного входного люка – керапластовая диафрагма земного производства. Рядом, в глубокой вертикальной нише виднелся молочно-белый кокон погруженного в метаморфоз эфемера.
– Прежний работничек, – сказал отец, мотнув головой в его сторону. – Готова?
– Да, – ответила я, ещё плотнее закутавшись в крылья.
Диафрагма разошлась. В лицо ударила волна смрадного воздуха. Мне защипало глаза, но открывшуюся полость я рассмотрела отлично. Она была огромной, высоченной, с множеством узких горловин, ведущих на поверхность – через них внутрь заглядывали острые и пристальные зрачки звёзд.
Пол был покрыт наслоениями зелёной гадости, и лишь возле самой двери виднелся расчищенный пятачок – частью обугленный, частью вытравленный едкими химикатами.
Все стены, значительная часть потолка, нити свисающих корневищ были облеплены мириадами бабочек и мотыльков. Тех самых, которыми мы, жители Сказки…
– Великое Древо, так вот куда они улетают! – пробормотала я.
За спиной утвердительно икнул отец.
– Ну, и в чём затруднение? Пусть гадят. Яма глубокая, на сто лет хватит. Или мне что-то неизвестно? – Я обернулась.
Отец прятал лицо в ладонях и вздрагивал всем телом. Вот тебе и четверть человеческой крови. Он, наконец, собрался с духом и проговорил:
– Когда объём этой массы увеличивается до определённого значения, она обретает свойства живого организма. Очень агрессивного, очень подвижного. Плотоядного. Думаю, предыдущие жители Сказки оттого и исчезли, что были чересчур беспечны.
Я посмотрела на зелёные напластования. Нервы сыграли дурную шутку или тени переместились, но мне вдруг почудилось, что внутри смрадной массы зародилось медлительное тягучее движение. Через мгновение всё исчезло. Я встряхнулась, похлопала икающего отца по плечу.
– Или чересчур брезгливы. Ладно, Евгений Спиридонович, хватит болтать. Мне понадобится широкая лопата, тележка с хорошо зарывающейся ёмкостью, перчатки, респиратор и сапоги.
– Какие сапоги? – спросил отец.
– Высокие, – сказала я. – Резиновые.