В артель он вернулся спустя неделю. Плутал по знакомым, вроде, местам, словно бестолковый городской житель, аукал, выворачивал одежду на левую сторону, чтобы умилостивить лесовика, но лагерь так и не нашёл. К счастью, набрёл на чугунку, а там, опять же на удачу, двигался пустой состав. Солдатики приняли его без слов, накормили кашей с мясом, напоили сладким чаем и выдали выцветшую, но чистую «хэбэшку» взамен порванной одежды. Пытались выспрашивать, но, наткнувшись на стену не агрессивной, но стойкой немоты, быстро отстали.
На станции Копернин обомлел. Артельщиц было не узнать. Да и не было больше артельщиц. Между штабелями брёвен двигались здоровенные бородатые мужики – громогласные, широкоплечие, проворные. Черты их загорелых лиц чем-то напоминали черты тех могучих женщин, от которых Влад уходил на поиски Батюшки, но назвать эти грубые морды бабьими язык не поворачивался. Увидев Копернина, мужики радостно загомонили, сбежались, принялись тормошить его, жать руки, колотить по плечам и спине, и расспрашивать, нашёл ли он Царь-дерево да получил ли от того подарок. Нашёл, ответил им Копернин, немного придя в себя, и получил. А какой – не признаюсь. И представь себе, так никогда и не признался.
Варвара замолчала, поглядывая на меня со странным выражением, в котором ирония смешивалась с ожиданием вопросов в той же пропорции, как водка с апельсиновым соком в «Отвёртке».
– Постой, – сказал я, не желая её разочаровывать. – Выходит, тот внезапный и ничем не объяснимый переход от матриархата к современному обществу, который случился в начале прошлого десятилетия, стал результатом этого вот путешествия к дереву с дуплом?
– Выходит так.
– Да брось. Ну, не может же такого быть. Чтобы один человек, топор и полудохлая сойка изменили ход истории целой планеты?
– Ты забыл про скелет лося, – сказала Варвара, – и про то, что этим человеком был не какой-то там Путин или Цепеш, а сам Копернин!
– Влад, – сказал я.
– Именно Влад, – ответила Варвара и пощекотала пальчиком мой вмиг затвердевший сосок. – Влад Копернин. Ты, любовь моя.
Судьба разговаривает с людьми шепотом.
Коммуникатор звякнул едва слышно – будто ветром качнуло гроздь стеклянных палочек, но сон как рукой сняло. Этот звук Виктор услышал бы даже в криокамере, будучи замороженным до костяной твёрдости. Да что там криокамера, он и в вакууме прозвучал бы набатом, к чертям игнорируя физические законы. Потому что это не комм звенел – это подавало голос будущее. Чертовски обеспеченное и наверняка счастливое.
Виктор осторожно высвободил руку из-под головы Джулии и щелкнул пальцами. Жучок-коммуникатор сорвался с полки, выписал спираль Юинга и приземлился на запястье. Между расправленными усиками вспыхнула зеленоватая искра, развернулась в полоску инфо-строки. Никаких излишеств, строгий двумерный текст: