И тотчас же Хунсаг понял: из его собственной головы чернокожий колдун, точно талантливейший вор, просочился в форточку его сознания, ампутировал кусочек памяти и теперь деликатно намекает, что с ним белому пришельцу не стоит тягаться, калибр не тот.
Бобогото заметил его растерянность и улыбнулся – насмешливо и чуть брезгливо, как умел улыбаться и сам Хунсаг, когда случай сталкивал его с бараньей непробиваемостью некоторых ступивших на обочину его жизни людей.
– Я могу быть полезным. Я умею многое. Тебе дано от природы, но я взял свое сам, – послал очередной мысленный импульс Хунсаг.
– Ты мне не нужен для того, чтобы взять твое. Я могу сам. Ты видел.
– Не можешь, – сжал губы Хунсаг. – У тебя получилось один раз, но это не значит, что ты сможешь всегда.
– Хочешь проверить?
– Да. Я предлагаю тебе поединок. Если ты сможешь меня одолеть, я уйду сам. Тебе останутся мое тело и мои мысли. Если же одолею я, ты дашь мне то, что я ищу.
Колдун сомневался лишь секунду.
– Что ж, это мне подходит. Не думаю, что мне пригодятся твои жалкие мысли, но тело – как раз то, что мне нужно. У меня давно не было свежих мертвецов для обряда. И никогда не было белых мертвецов.
Они сели друг напротив друга на колючую циновку. Им предстоял не банальный самцовый бой, несмотря на то что оба – и Хунсаг, и бобогото – были сильны, выносливы и пластичны. У Хунсага за плечами – двенадцать лет интенсивного обучения боевым искусствам. У колдуна под лоснящейся черной кожей – литые мускулы, сразу видно, что он гибок, как цирковой гимнаст, и в кровавой схватке нет ему равных. И все же им необязательно было доказывать мощь древним кулачным способом – за спиной обоих стояли совсем другие силы.
В тот вечер жители деревни, не подозревавшие о драматическом поединке, все же инстинктивно предпочли держаться от хижины Харумы подальше. Неспокойно им стало, необъяснимо тревожно, как в те дни, когда неспешный ток их жизни нарушали крикливые белые люди со смеющимися холодными глазами, приезжавшие на пропыленных грузовичках, вооруженные автоматами и топорами. Матери боязливо увели детей по домам. Потом к ним присоединились мужчины. И у каждого был свой предлог укрыться под сенью родной крыши, но причина общая – страх, необъяснимый и внезапный.
Силы в том невидимом поединке распределились предсказуемо: бобогото наступал, уверенно и спокойно, Хунсаг же с трудом держал оборону. Белый человек словно стал колодцем, в который колдун опускал ведро, чтобы иссушить его до дна, делая то же самое, что несколькими часами раньше Хунсаг сделал с Харумой, – поглощал его прошлое.