Боевой дух, возмущение несправедливостью, классовая солидарность, все, что сумела сплотить вокруг себя Республиканская партия, кипело в Эмме, пока не прорвалось наружу: она чуть не впала в экстаз, когда оратор яростно обрушился на стоивший жизни ее отцу судебный процесс в Монжуике, требуя привлечь виновных к ответственности, а жертвам возместить ущерб. Слезы заструились по ее щекам, когда прозвучали имена истязателей.
– Лейтенант жандармерии Нарсисо Портас! – выкрикнул молодой республиканец с подмостков. – Участвовал в пытках!
«Да, то был он». Эмма задрожала. Нарсисо Портас!.. Этот человек истязал ее отца и других анархистов, арестованных после покушения во время праздника Тела Христова возле церкви Санта-Мария дель Мар. В застенках применяли плети, раскаленное железо, обручи, сжимавшие голову… Вырывали ногти, скручивали тестикулы. Сломленные люди признавались в преступлениях, которых не совершали. То был он, да: Нарсисо Портас. Ее отец и отец Далмау, оба изувеченные, открыли это Хосефе, когда им разрешили повидаться после оглашения смертного приговора, замененного потом на изгнание, которого ни тот ни другой не смогли пережить. Эмме тогда было двенадцать лет. Вид отца ужаснул ее, и она вместе с Монсеррат приникла к Хосефе. Отец, видя, как девочка перепугалась, даже не попытался приблизиться; гримаса, заменившая улыбку, – вот все, что осталось в памяти от той последней встречи.
– Ублюдок! – выкрикнула Эмма, присоединяясь к хору возмущенных голосов.
Оратор теперь нападал на Церковь, на дельцов, на буржуев. Собравшиеся потрясали кулаками, изрыгали проклятия. «Бороться, бороться, бороться!» – такой лозунг бросил в толпу молодой республиканец. Он попросил пожертвований на строительство Народного дома, затеянное Леррусом. Люди стали раскошеливаться. Кликнул добровольцев, готовых работать ради общего дела, и все как один, мужчины и женщины, подняли руки.
Молодой республиканец, донельзя довольный, разулыбался.
– Вы можете руку опустить, – проговорил он снисходительно, обращаясь к женщине, стоявшей к нему всех ближе. – Заботьтесь о своих мужьях.
В ответ послышались смешки. Эмма огляделась: большинство мужчин улыбались или кивали. Антонио стер улыбку с лица, когда увидел, что девушка на него смотрит.
– Что ты сказал, сосунок? – произнесла какая-то женщина, уже в возрасте. – Думаешь, мы хуже мужчин?
– Нет-нет… – отнекивался активист, пытаясь оправдаться. – У вас своя задача первостепенной важности: семья. Вы должны внушить детям республиканские идеалы; в рабочей борьбе необходимым подспорьем является единство семьи. Помощь заключенным, солидарность с бастующими, поддержка нуждающихся тоже в ваших руках, и…