– Подождем, пока все это хорошенько дойдет, и сложим в латку с цыпленком, – объявила Эмма.
Никто не отозвался. Эмма удивилась, почему все молчат. Толстушка Мария, стоявшая позади костра, взглядом показала куда-то за спину Эммы.
– Что?.. – начала она, оборачиваясь.
Мужчины встали, из компаний, расположившихся рядом, прибывали еще люди, оставляя костры, лишь издали присматривая за ними.
Сам Леррус, с длинным лицом, высоким лбом, загнутыми вверх усами, безупречно одетый, с Хоакином Тручеро и всей свитой вокруг, ждал реакции Эммы.
– На всех не хватит, – проговорила девушка, большим пальцем через плечо показывая на рис.
– Я бы только чуть-чуть попробовал. – Леррус отделился от группы, подошел к Эмме и подал ей руку. Прежде чем пожать ее, Эмма вытерла свою о фартук. – Многие женщины ждут, что ты выступишь с речью.
Эмма побледнела. Леррус отвернулся, стал здороваться с людьми.
– Ты ведь этого хотела?
Это сказал Хоакин. Антонио подошел ближе, за ним – телохранители, сопровождавшие лидеров.
– Мне надо готовить рис, – пыталась отговориться Эмма.
– Уверен, кто-то из твоих товарок знает, что делать, хотя, разумеется, не так хорошо, как ты. – Леррус сказал это, не переставая здороваться: некоторые не торопились разжимать руку, желая подольше побыть рядом со своим идолом. – Но не думаю, что любая из них способна произнести речь, для этого у нас есть ты. Ты говоришь, они стряпают. Правда, девушки?
Те хором, под сурдинку, выразили согласие.
– Когда рыба дойдет до готовности, – распорядилась Эмма, по всей видимости больше озабоченная рисом, чем своей речью, – положите ее в латку вместе с цыпленком, и когда все как следует подрумянится…
– Кладем мидии и фасоль, – перебила ее Дора.
– Да, а потом…
– Рис, – прозвучало на этот раз несколько голосов. Эмма обвела подруг вопросительным взглядом. – И когда рис станет золотистым, доливаем бульон, – добавила толстушка Мария, скорчив симпатичную рожицу. – А ты толкай речь.
– Вперед, – вставил свое слово Хоакин.
– Прямо здесь? – удивилась Эмма.
– Чем тебе не место?
Туда, где стоял Леррус со свитой, прибывало все больше людей, они располагались ниже по склону или забирались наверх. Вождь республиканцев подошел к Эмме, взял за руку, поднял ее к небу.
– Граждане! – крикнул Леррус. – Представляю вам Эмму Тазиес, республиканку, атеистку, революционерку, пламенного борца; она обучает в Братстве ваших жен, вот их. – Он показал на учениц Эммы, жавшихся позади Хоакина. – Она скажет вам несколько слов.
– Я не знаю, что говорить, – шепнула Эмма Леррусу, пока люди приветствовали ее криками и аплодисментами. – Я не готовилась.