Прямо перед наступлением рассвета Антон, уставший телом и духом, ввалился внутрь подвала дома номер 21 на улице Завалишина и с грохотом рухнул на самую дальнюю кровать в надежде уснуть. Сон, к сожалению, был ему недоступен. Валя сидел в противоположном углу комнаты и проводил какие-то операции с компьютером. В знак сочувствия к моральным страданиям Антона он даже на пару делений убавил звук, но большей вежливости от него нельзя было ожидать. Валентин Сидоров слишком привык к жизни в одиночестве.
Антон переворачивался с боку на бок пытаясь найти удобное положение, но его мысли были подобны крошкам в постели, потому что вызывали те же телесные ощущения. Он не мог ни расслабиться, ни уснуть. В конце концов тревога взяла верх, и он встал с кровати принявшись ходить взад-вперед, тяжело вздыхая у каждого края комнаты.
Валя был невольным свидетелем этой психосоматики, и, будучи приученным к жизни в одиночестве, он до крайней степени раздражался, видя мелькающего перед глазами Антона. Наивно предположив, что его переживания быстро стухнут, Валя терпел и ждал, когда сможет в полной мере отдаться своим делам. Прошло сначала десять минут, а потом пятнадцать, затем еще и еще. На тридцатой минуте Валя дошел до точки кипения.
— Да хватит убиваться из-за этого человека! Ты все равно с ним никогда бы больше не заговорил. — Начал он