.
Единой трактовки истории об обращении Саула на пути в Дамаск нет. Ее большая часть пересказывается в «Деяниях святых Апостолов», чье авторство и подлинность не установлены. Но независимо от того, верите ли вы в правдивость или метафоричность истории, считаете ли, что в ней описывается галлюцинация, удар молнии или эпилептический припадок, этот случай навсегда изменил и Павла, и христианство[83].
Как фарисей, Саул верил, что однажды придет Мессия, возвестив конец света, когда все восстанут из мертвых и предстанут перед Высшим судом[84]. Но по дороге в Дамаск — посредством медитации или молитвы, из-за клинической смерти или божественного вмешательства — он понял: человек, о котором без конца бормотали христиане, — Иешуа бен Иосиф, более известный сегодня как Иисус, — во всех смыслах подходил под описание Мессии. Это откровение означало не только то, что Иисус действительно был тем, за кого себя выдавал, но и то, что конец света близок. Саулу требовалось действовать.
С этого момента Павел стал столь же ревностным последователем в христианской вере, каким был в иудаизме. Воспользовавшись своей свободой, он исколесил большую часть Римской империи, проповедуя христианство и обращая людей в новую веру. Проблема заключалась в том, что проповедовал он всем подряд, и многим иудеям и христианам это не нравилось. Иудеи, что неудивительно, как и сам Павел незадолго до своего обращения, считали христианство ересью. Собратья-христиане видели ересь в попытках проповедовать язычникам. В те далекие времена христиане считали себя иудейской сектой, чьему учению следовало оставаться исключительно еврейским.
Христианство никогда не было единой монолитной религией. Его распад на ветви начался почти сразу же после того, как стали приходить сообщения о воскрешении Иисуса. Однако все христиане сходились в том, что их вера отличается от веры прочих иудеев лишь идеей, что Мессия уже пришел. Другие иудеи полагали, что Спаситель еще в пути. Если же он действительно пришел, во что Павел горячо верил, следовало ожидать наступления последних времен. Необходимо было рассказать об этом людям, чтобы они могли спастись, и под словом «люди» Павел понимал всех. Павел нес свою весть как иудеям, так и язычникам, для чего требовалось взывать к чувствам людей. Это было рискованным делом.
Нечестиво и отвратительно
Как я уже упоминал, Павел рос под бременем двух конкурирующих эмоциональных режимов. Первому он был обязан следовать из-за своего еврейского происхождения. Этот режим интересен тем, что мы имеем некоторое представление о том,