Утром приходится вызвать на всякий случай электрика. Покопавшись, он сообщает: все будет в порядке. Нужно только подождать два-три дня, пока все хорошенько не просохнет. И на том спасибо.
Вопрос о том, как ежедневно возить Милу в школу, остается открытым: с Ленинского, где они теперь живут, добираться долго, у меня дочка жить не может, а искать новую школу Кристина отказывается. Поэтому в шесть утра второго сентября она названивает мне:
— Приезжай за Милой! Вези ее в школу!
Серьезно? Ты издеваешься, что ли?
— Я предлагал тебе забрать квартиру — ты отказалась. Я предложил Миле жить со мной — разумеется, ты устроила скандал. Я сказал, что можно поискать другую школу, — снова нет. Собралась шантажировать меня дочерью? Нихрена у тебя не выйдет. Покупай квартиру ближе к школе, если хочешь, чтобы она училась в тридцать седьмой. И вообще — на метро быстрее, чем на автомобиле. Пробки. А еще — я работаю. И мне не по пути.
Кристина начинает вопить что-то в трубку — и я отключаюсь. Утыкаюсь сонной физиономией в подрагивающие от нервов ладони.
Была у меня одна истеричка — а теперь две.
Браво, Олег.
А впрочем, говорю я себе, все же не сравнивай их. Кристина была истеричкой просто-потому-что: ей все и всегда не нравилось, она любила скандалить, высасывая из меня энергию и жизненные соки, а потом жаловалась на психологические проблемы. Саша — другая. Я повторяю это мысленно несколько раз, пытаясь подавить в себе сиюминутную злобу на ее выходку.
Но разве я не виноват перед ней?
Мог бы и заметить, что она стала относиться ко мне серьезней.
Мог бы и не писать ей то тупое сообщение на собрании.
Мог бы и не набрасываться на нее с таким видом, словно хочу изнасиловать… Не хотел же.
Мог бы и извиниться. Но не извинился.
Посидев немного, я беру телефон и набираю номер Кристины:
— Я не буду делать это каждый день, ясно? Не рассчитывай на меня. Но сегодня я отвезу Милу в школу. Скоро буду.
Всю ночь я не могу сомкнуть глаз и ворочаюсь с бока на бок, но в семь утра звенит будильник и, хочешь или не хочешь, приходится разлепить тяжелые веки и начать собираться на работу.
Пол безнадежно затоплен. Спальня — я вытерла только тот угол, куда положила матрас, — и гостевая, кухня, коридор, особенно — ванная комната. Умываться я шлепаю босиком по лужам. На более или менее трезвую голову понимаю, какую глупость вчера совершила, но Олега мне не жаль. Жаль — пятый этаж, если до них добралась вода. И — себя, если пятый этаж решит пожаловаться. С зарплатой учителя и ремонтом в самом разгаре чужие убытки мне уже не покрыть. Со своим-то дерьмом разобраться бы…