Я рухнула обратно в кладовую, я видела облегчение и тревогу на круглом лице Аимару.
— Ну? — прорычала Тоуми.
— Я… не смогла ничего увидеть, — прошептала я, пытаясь не дрожать.
Теперь шум был в коридоре. Старший Братишка сражался, наверное, как демон, чтобы защитить Чийомэ-сама.
Я с ужасом подумала о бедной Миэко, что осталась одна в столовой. Почему она не пошла на кухню с нами или не вышла с Кунико? Она жертвовала ради нас, делала это с тихим достоинством женщины-самурая, и отец всегда надеялся, что мы с сестрой станем такими. Я уже хотела позвать Миэко, чтобы она пряталась с нами, но услышала, как в столовую вошли двое мужчин.
Сквозь тонкую стенку за собой я услышала:
— Эй, Джуро, смотри, что мы нашли!
— Милашка из группы на перекрестке, что мы видели вчера. Эй, милашка. Поцелуешь солдата? — голос был похожим на того самурая, что остановил нас прошлым вечером.
Я услышала Миэко, а она говорила вежливо, как и всегда, несмотря на ситуацию:
— Прошу, господа, уходите. Я не хочу навредить вам.
Навредить?
Солдаты мрачно рассмеялись, мы услышали, как отбросили столы. Один отлетел в стену, к которой прижималась моя спина. Я чувствовала, как мы с Тоуми и Эми пытались подавить вскрики из-за Миэко, и было тесно, мы прижались друг к другу.
Из столовой донесся высокий визг, а потом вздох. И два стука, а потом стало тихо.
Всюду бушевало сражение. Вопли, крики, звон металла — было слишком много звуков, чтобы я поняла происходящее.
Новый звук ревел, как огромная волна, обрушивающаяся на берег, но вместо того, чтобы исчезнуть, звук несся к нам со стороны выстрела пушки.
Сотни бегущих лошадей.
Ото-сан рассказывал мне однажды — только раз — как видел нападение армии Такеда на остров Междуречья. Он сказал, что грохот их копыт был самым красивым и ужасным звуком, выше них были лишь звуки рождения нас с сестрой.
Звуки борьбы вокруг нас превратились в паникующие вопли, топот ног. Криков стало еще больше, а потом стук копыт прекратился.
Несколько долгих моментов стояла тишина, а потом Эми вскрикнула, когда дверь кладовой распахнулась, нас ослепил яркий свет. И мы — Эми, Тоуми и я — застыли, готовые бежать или отбиваться, если нужно.
Аимару стоял на пороге, лицо его было напряженным, как и наши.
— Доброе утро, — сказал он. Сзади показался Братишка, и он был мрачнее, чем обычно. Его лысая голова была с кровоточащим порезом.
— Тшш! — приказал он. — Мы не знаем, кто эти всадники, — он посмотрел на нас. — Где Миэко-сан?
Мы испуганно вдохнули — в облегчении мы забыли о бедной Миэко. Мы вырвались в столовую, чтобы помочь ей.