Мы начали бросать снег, выпавший прошлой ночью, в ведра. Снег пах металлом, совсем как кровь.
Мы работали — заполнял водой купальни, разжигали огни — и я слышала, как Тоуми ворчит из-за бобового пюре, но она в спешке съедала остатки вчерашнего риса и, если не видел Ки сан, она успевала съесть курицу, которую он не разрешал ей.
Я не могла представить, что буду есть мясо.
Конечно, Ки Сан следил. Всегда.
— Убери клювик! — рявкнул он, когда Тоуми попыталась стащить кусочек мяса, что он подогревал на огне. Он шлепнул ее пальцами по затылку, и она удивленно раскрыла рот, украденная курица упала в огонь. — Тебе нужно бобовое пюре, ты это знаешь. Курица для тебя слишком горячая. Это для Яркоглазой.
Тоуми пронзила меня взглядом. Это впечатлило бы меня сильнее, если бы я выспалась и не знала, что она уже меня ненавидит.
Мы готовили завтрак, и Ки Сан смотрел на меня, а не на Тоуми. Мы ждали, пока доварится рис, и он сказал:
— Без Улыбчивой вы слишком тихие. Что ты съела, Яркоглазая, что проглотила язык?
— Ничего, Ки Сан-сан, — ответила я. — Просто… плохой сон.
— О? — он вглядывался в меня темными глазами.
Я бы хотела поговорить с ним — с кем-то — о кошмаре, что тревожил меня, но не была готова. Я просто кивнула.
— Хмм. А ты, Соколик? Воровала кимчи?
— Будто я это ем, — скривилась Тоуми. Она отвернулась и пробормотала. — Будто удалось бы.
— О, ты смогла бы, Соколик. Потому я за тобой и слежу, ясно? — посмеялся Ки Сан, хотя я не видела шутки. — Тоже плохо спала?
— Нет, — процедила Тоуми. — Болит живот.
— Ах! — простонал Ки Сан и шлепнул ладонью по лбу. — Окажи нам с Яркоглазой услугу и подожди хоть до ужина!
— Подождать? — спросила Тоуми. — Чего?
Но Ки Сан отмахнулся и постучал в гонг, сообщая обитателям Полной Луны, что пора завтракать.
* * *
Все пришли в зал, но многие отсутствовали. Они присоединились к Маи и Эми в Убежище.
Я чувствовала любопытство и тревогу за подругу, пока мы с Тоуми разносили еду.
Фуюдори молчала, и это радовала, ведь ее флирт с лейтенантом раздражал почти всех. К счастью, Масугу не было. Может, он уехал утром, как и обещал. Братишки и Аимару отсутствовали, и оставшиеся женщины были мрачными и тихими.
Миэко-сан казалась радостной, улыбалась, и я не видела ее такой с прибытия в Полную Луну. Было ли дело в молчании Фуюдори или отсутствии Масугу, я не знала, но леди Чийомэ тоже это заметила.
— Хватит улыбаться, Миэко, — заявила старушка. — Ты портишь мне аппетит.
— Приношу извинения, госпожа, — склонила голову Миэко. Улыбка исчезла с ее лица, но от этого она казалась только радостнее.