Витовт находился во второй линии своих хоругвей, Ягайло вернулся на холм позади середины фронта польских войск. Расстояние между ним и Витовтом составляло полтора километра. О появлении герольдов с мечами Витовт не узнал. Ровно в полдень тевтонцы произвели два залпа из бомбард. Ядра не долетели до литвинов, но сражение началось. При этом правый (литовский) фланг вступил в бой на полтора — два часа раньше левого.
Притворное отступление
Так и не дождавшись приказа Ягайлы, Витовт сразу после залпов бомбард послал в наступление лёгкую татарскую конницу, находившуюся на его правом фланге. Вслед за татарами двинулась первая линия литвинов, тоже состоявшая из конных воинов, но в тяжёлых доспехах (в ВКЛ их называли вершниками).
Некоторые татарские всадники из первых рядов провалились в ловушки, где погибли или получили ранения, ибо в «волчьих ямах» были вбиты заострённые колья. Но благодаря рассыпному строю и своей ловкости большинство конников миновало ловушки. Они смяли заслон пехоты, прикрывавший бомбарды, вырубили находившихся здесь пушкарей и кнехтов.
Вершники ВКЛ атаковали хоругви великого маршала Фридриха фон Валленрода. Вследствие высокой плотности войск на относительно небольшом поле было так тесно, что «кони тёрлись боками». Вклиниться в боевые порядки крестоносцев, закованных в доспехи, удавалось только сбросив противника с коня. С этой целью татары применяли арканы, вершники — копья с крючьями.
Однако строй рыцарской конницы не дрогнул, потери латников оказались минимальными. Примерно через час после начала боя маршал Валленрод приказал своим хоругвям идти в контратаку. Чтобы избежать разгрома под натиском бронированного кулака, татары и вершники первой линии применили испытанный приём — притворное бегство. Они оторвались от противника в направлении северо-восточнее деревни Танненберг.
Это был излюблённый манёвр у татар. Тактику достижения победы посредством отступления с последующей контратакой они часто использовали, и она почти всегда приносила им успех. Враг, поверив в победу, рассыпался в погоне за беглецами и вдруг натыкался на засаду или на полевые укрепления. А беглецы оказывались собранными в боевые порядки и с новой силой атаковали врага. Воеводы Витовта, и сам он, тоже были хорошо знакомы с такой тактикой.
Однако польские и российские авторы упорно твердят о паническом бегстве. Это нетрудно понять: как поляки, так и русские лезут из кожи вон, чтобы доказать полное превосходство их предков всегда, везде и во всём.
Витовт, четыре раза вступавший в союз с Тевтонским орденом, проживший несколько лет в его замках, прекрасно знал своего противника. Он понимал, что пробить строй тяжёлой рыцарской конницы в лобовой атаке невозможно. Единственный шанс на победу — заставить рыцарей нарушить строй и навести их на полевое укрепление. Вот зачем нужно было притворное бегство.