— Я думал, что прекраснее того, что уже видел, быть ничего не может, — он потянул ленточку, и руки мои тоже оказались на свободе. Запястья всё ещё были оплетены лентой, и Виктор сжал их одной рукой и поднес к губам. — Но сейчас ты ещё прекраснее, Марин, — зубами принялся развязывать узел. Как дикий зверь рванул несколько раз, и кончики ленты опали мне на грудь. Я тронула его плечи.
— Горячий… — застонала, гладя его. — Ты… Про тебя говорят, что ты настоящий дьявол, но ты…
Виктор лёг рядом и потянул меня, увлекая за собой. Я сама толком не поняла, как мы поменялись местами. Теперь уже я касалась его и смотрела сверху вниз. Локтем опиралась на его грудь, волосы мои падали на его лицо и плечи.
— Забавно, да, — он собрал пряди в кулак. Бедром я почувствовала его возбуждение, и дыхание, только-только начавшее выравниваться, опять перехватило. Глаза Виктора казались чёрными углями. Как будто бы чёрное небо южной ночи разбилось на множество угольков, и теперь я падала в него. Линию рта Виктора исказила кривая усмешка, — никому ничего обо мне неизвестно, но это не мешает говорить про меня.
— Я думаю, те, кто так говорят, не далеки от истины, — ногтями я провела по его груди до плеча и опустилась на бок. Не видя, обрисовала одну из вытатуированных на боку звёзд. Самую маленькую — первую. Потом вторую, за ней третью. Дрожа, приподнялась и перекинула через него ногу. — Хотя я бы сказала, что ты даже хуже, — шёпотом, обхватив ладонями его лицо.
Коротко поцеловала его. Потом ещё — немного откровеннее. Выпустив волосы, он жёстко погладил меня по бокам, по бёдрам и снова обхватил мой затылок. Ворвался в мой рот языком, стремительно углубляя поцелуй.
— Это сумасшествие… — со стоном выдохнула, отвечая ему, пытаясь угнаться за ним. Наши языки сталкивались. Я отступала, манила его, потом он. Влажно, глубоко. Жадно он сминал мои волосы и целовал с неистовством голодного хищника.
— Да… — просипел, проведя по спине рукой, и приподнял под ягодицами. Бессовестно мокрая, я легко приняла его. Его и мой протяжный стоны соединились в один в момент, когда он оказался внутри на всю длину. Тряхнув волосами, я приподнялась, упираясь в него ладонями, и опустилась. Ещё раз.
Ещё не остывшая, я поддавалась его рукам и вбирала его, признаваясь себе — я хочу так. Именно так — глубоко и влажно, с тихими шлепками тел друг о друга и звуком поцелуев. Хочу его и своей несдержанности, хочу летней ночи в его глазах и видеть, как багрянцем пряной осени рассыпаются завитки моих волос по его груди, я тоже хочу.
Стискивая ягодицы, он насаживал меня на себя и смотрел, не сводя взгляда.