Я только всё испорчу, подумал он. Пусть эта встреча будет единственной, больше мы с ней никогда не пересечёмся – так будет лучше и для неё, и для меня. А если мы когда-нибудь…
Дверь в туалет открылась.
Андрей мигом, за долю секунды выкинул сигарету в окно (давняя привычка курящих старшеклассников), разбудил в себе актёра и мастерски сделал вид, словно он с интересом разглядывает одну из аорт Петербурга, именуемую Фурштатской улицей. И только когда тишина показалась уж слишком затянутой, Андрей повернулся.
У входа в мужской школьный туалет стояла Клеопатра. Совсем как тогда – в тот день, когда кафель в столовой окрасился кровью Синицына, после чего он извинился перед поварихами. Стояла и смотрела на Андрея – грациозная, пропитанная эстетикой, как всегда прекрасная. Даже сейчас, вдоль насытившись её телом, досконально его изучив, Андрей, лишь взглянув на бёдра Клеопатры, сразу почувствовал, что вся кровь устремилась вниз. И, похоже, Клеопатра поняла это, потому что через секунду под её карими глазами расплылась улыбка.
Она вошла.
– Привет, – голос тихий, но Андрей не сомневался, что он станет громче, когда губы, облитые шоколадом, станут ближе. – Я долго думала над тем… что произошло в душе, и… решила тебе кое-что сказать.
Андрей вновь (как и в тот раз) вцепился одной рукой в подоконник, но сейчас главное отличие состояло в том, что он чувствовал страх. Да, он боялся Клеопатры, а точнее того, что она с собой приносила. Как бы убедительно ни заверял себя Андрей в отсутствии симпатии к Клеопатре, когда он видел её, за жалкие секунды в нём вспыхивала ТАКАЯ тяга к её телу, что весь организм начинал зудеть, и покрыть этот зуд мог лишь подаренный оргазм. Андрей ненавидел себя за эту слабость, сотни раз клялся себе, что больше не будет подаваться ей, но когда перед ним была Клеопатра (покорительница мужских сердец, бегущая по горам золотого песка), воображение тут же вырисовывало такие картины, что приходилось стискивать зубы. Андрей не любил её, нет. Он просто не мог противиться её красоте и, понимая это, боялся Клеопатры. Потому что был подвластен ей. А когда ты не можешь выбраться из зависимости, но понимаешь, что это крайне необходимо, жизнь превращается в одно сплошное чувство тревоги.
И словно услышав мысли Андрея, солнечные лучи, просачивающиеся сквозь окно, упали на лицо Клеопатры, сделав его ещё красивее, ещё желаннее, нежно поцеловав молочный шоколад.
– Мне тогда было больно – это правда. Не знаю, что на тебя нашло, ты меня действительно испугал, я даже боялась к тебе подходить.