Она опустилась на колени, начала расстёгивать его ремень, а сам он прижался спиной к окну. Андрей понимал, что это не Клеопатра стоит перед ним на коленях, а он – перед ней, только ментально. Но ничего не мог с собой поделать – её чары были слишком сильны, ей голос затуманивал разум, будя разврат, дремлющий глубоко в паху.
Клеопатра справилась с ремнём, стянула штаны, сквозь ткань трусов прошлась ладонями по члену (о боже о боже О БОЖЕ!) и собралась снять их.
На улице взвыл автомобильный гудок.
Крыша. Под ней – прохожие. Машины мчатся из стороны в сторону, некоторые гудят. Девочка с голубыми глазами. Лиза. Светлые волосы над обрывом смерти. Ночь. Объятия. Крепкие объятия. Постеры. Плакаты. Сияй. Яичница. Автомобильный гудок. Крыша.
Девочка с голубыми глазами.
– Нет, – Андрей сжал запястье Клеопатры. – Не трогай его. Встань. Встань с колен. – Она непонимающе смотрела на него – уже смочившая губы, горячая, наверняка влажная меж ног. Внезапно Андрей вместо желания почувствовал к ней презрение, и именно оно заставило его повысить голос. – Я сказал, встань с колен! Живо!
Её глаза расширились, но тем не менее Клеопатра подчинилась. Встала, чуть отошла, после чего спросила:
– Ты хочешь перейти в кабинку? Боишься, что мы на виду? Что нас легко заметят?
– Нет, – по правде говоря, он об этом и не думал. Сейчас его голову почему-то занимал маленький зверёнок, свернувшийся клубком в углу кровати. – Я просто не хочу, чтобы ты делала это.
Он спрыгнул с подоконника, надел штаны, затянул ремень и, чувствуя, как пылает всё его лицо (как пылает каждая клеточка тела), обратился к Клеопатре.
– Послушай меня очень внимательно, – речь давалась ему с трудом, дыхание было сбито, грудь то высоко поднималась, то низко опускалась. – С этого момента мы с тобой расстаёмся. Никакого секса, никаких поцелуев, ничего такого. Всё, финиш. Мы закончили.
В этот момент прогремел звонок, ознаменовавший завершение урока, но для Андрея и Клеопатры он раздался где-то далеко-далеко, остался незамеченным. Для каждого из них существовали лишь глаза другого.
После того, как наступила тишина, Клеопатра задала всего один вопрос:
– Почему?
Андрей сделал глубокий вдох и ответил:
– Потому что я не люблю тебя. Отношения подразумевают любовь, а я тебя не люблю. Тут только секс.
– И что? – над карими глазами появились слабые морщинки. – Кто нам запрещает просто заниматься сексом, когда захочется? Нормально же всё было те две недели, мы каждый день делали такое… – её губы расплылись в мечтательной улыбке… – что не всегда показывают в некоторых фильмах. Почему мы не можем просто… ну, трахаться? Я тебя тоже никогда не любила, но это не нам не мешало. В чём проблема?