Глаза Старицкой загадочно блестели. Было видно, что она едва удерживает на языке еще какую-то новость, но поделиться очень хочет.
Мы не так долго общаемся с ней, но я прекрасно ее чувствую.
– И вы чего-то недоговариваете? – улыбнулась я, желая облегчить задачу хозяйке.
На ухоженном лице Старицкой появился самый настоящий румянец. Я-то думала, что в таком возрасте девушки уже не краснеют чисто из-за физиологии. Но нет, видать что-то ее волновало так, что она помолодела на много лет.
– Ты только не смейся. Я понимаю, что уже не звезда. Со мной считаются, прислушиваются к мнению. Но как к матроне. А сейчас …, – она замолчала и кинула на меня взгляд, полный какой-то детской радости. – Мне предложили спеть! Понимаешь, я, как только ушла со сцены, перестала петь. Даже для себя. Просто перешагнула этот этап жизни. Нужно уметь принимать потери достойно. И начинать по новой. Находить новые ценности, новые ориентиры. Я стала светской дамой. А сейчас … понятно, что арию я не осилю, но романс вполне. Представляешь, как костюмеров сейчас завалили работой?! Обычные портные вряд ли справятся. Я закажу платье Екатерины Великой. А ты будешь моей фрейлиной.
– Я? – от волнения у меня пересохло горло.
– А как императрица без сопровождения будет? И даже берем Мишку. Думаю, костюм пажа можно взять напрокат. Только хорошенько его продезинфицируешь.
От услышанного я чуть не потеряла дар речи. На свинцовом небе моих невзгод открылось окошко с кусочком голубого неба. Маленькое, но оно так ярко сияло лазурью, что впервые с момента отъезда Макса мне стало легко на душе.
Я не отвечала на его смс-ки. Но украдкой перечитывала ежевечерние, наматывающие нервы на раскаленные спицы тоски, пожелания спокойной ночи нам обоим и сообщения лично Мишке.
Сначала я хотела не передавать их, но сын поражал меня своей проницательностью.
– Мам, а Макс же тебе пишет? Он просто не может не писать! – прижал меня к стенке вопросами. Врать ребенку я не буду. Тем более, я смирилась, что в жизни Мишки он будет.
– Передает тебе привет и обещает свозить на рыбалку.
– А тебя? – фирменные бровки семейства Подгорских поднимаются подозрительным домиком.
– И меня. – Обреченно вздыхаю. Я поеду с ними, потому что еще не готова отпустить Мишку одного. Выдержу эту боль – находиться в вблизи любимого и одновременно чужого мужчины. И не поддаться его магнетической притягательности. Но это точно нет. Ни за что. Пусть у Мишки будет папа. Точка.
А я буду думать о получении диплома и построении карьеры. Пух!
Однако моим планам суждено было подвергнуться жесткой корректировке.