— МариЕтта Адольфовна, слава Богу, что Вы в актрисы не подались. Там и без Вас бездарей хватает.
— Зараза бессердечная. — Выпрямляется и довольно хорошо себя чувствует.
— Чудо, не иначе… –
— Оль… он от всего отказался… понимаешь?
— Нет.
— От семейного дела, от денег, от фирмы, и от нас откажется, если ты не вернешься.
— Ну, тогда сфотографируйте его на память.
— ОЛЬГА! Ну будь ты человеком!!!
— А Вы? Вы им стать не хотите? Что ж Вы над своим златом так трясетесь- то? Неужели по мне не видно, что чихать я хотела на ваши деньги и фирмы вместе взятые?
— Ну прости…
Глубоко вздыхаю и, разворачиваясь, иду в сторону дома.
За спиной слышу печальные вздохи.
— Идёмте в дом, МариЛетта Адольфовна.
За столом вовсю ворковали мама с Ильей, а когда я переступила порог, разговоры стихли и на меня уставились две пары настороженных глаз.
— Что смотрите? Сожрала, и не подавилась. — Фыркнула и отступила в сторону, пропуская дракониху в дом.
Мама тут же принялась знакомиться, а Илья взял меня за руку и вывел обратно на террасу.
Не успела за нами закрыться дверь, как меня тут же дернули на себя и впились в губы жадным поцелуем.
— Скучал по тебе… — Прошептал, утыкаясь своим лбом в мой.
— Как нашел?
— Никак… ничего у меня не вышло с твоими поисками, пока в один прекрасный день на пороге не появилась твоя Алька и не швырнула мне в морду сумки с вещами.
— В смысле?
— Орала, что раз уж я «козел, который виноват в твоем отъезде, то и за пересылку багажа платить мне». Бросила в меня листочком с адресом и ушла в закат.
Ну, Алевтина! Интриганка доморощенная.
— И где вещи?
— Дома… — Приподнимаю бровь, на что Илья меня снова целует.
— Оль… возвращайся, а? Там опять ремонт, кстати…
— Вот пусть Ксюшенька и делает…
— Меня тогда даже дома не было. Это всё мама… — Обреченно вздыхает, осознавая, что родителей не выбирают. — Зато, ты теперь можешь воплотить свою мечту с картинок… Вернись…
— Я её уже воплотила… — Сама припадаю к его губам, а в душе разливается приятное тепло и я, практически, чувствую, как разбитое сердце бьется без тревоги.
В доме царила атмосфера спокойствия и женский смех, когда мы вернулись обратно.
Мама крутилась у стола, выкладывая угощения для гостей, а я прошла к чайнику, и разлила чай по чашкам.
Под укоризненны взгляд родительницы передала чашку маме Ильи, на что она склонилась ко мне и шепотом произнесла:
— Я всё видела, паразитка.
— Вам показалось, это всё возраст…
Женщина довольно покачала головой, открыто улыбнулась и щедро отсёрбнула чай, ласково приправленный мною тремя ложками соли.