— Боже, я так рад, что с тобой всё хорошо. — Прижимает меня к себе, а потом, не дав опомнится, тянет вглубь дома. — Проходи, дорогая. У нас гости…
Вхожу в гостиную и застываю.
— Добрый день, Карина… — Киваю, и смотрю на мужа огромными глазами.
— Это мой, надеюсь, будущий деловой партнер, Холодов Игорь Владимирович. Ты помнишь его? Вы уже встречались, когда ты забирала документы из его офиса. — Широкая улыбка освещает лицо мужа, и такая же появляется на лице отца Влада… Только, если у Свята она лживая, то у Холодова-старшего тёплая, но какая-то слегка нервная, дерганая, что-ли…
— Да… конечно, помню. Здравствуйте…
— Я оставлю вас на пару минут, проверю, готов ли ужин.
Свят выходит из гостиной, а отец Влада продолжает изучать моё лицо.
— Ваш муж заботливый… Он так переживал, пока Вы… — осекается, и задорные черти начинают плясать в его глазах.
Боже, как стыдно… Он взрослый мужчина, и по его виду понятно, что он в курсе, где я была, с кем, а главное, чем занималась… Позорище какое…
Сейчас я выгляжу, как гулящая жена, потерявшая голову от любовника, но… даже притом, что этим любовником является его сын, я не вижу в его взгляде осуждения.
— Знаете, как говорят: «Не всё то золото, что блестит…»? — В этом городе и так достаточно людей, которые считают моего муж святым. Пусть хоть этот мужчина не обманывается и не верит всему, что видит.
Я бы сейчас с радостью выложила ему все карты на стол и попыталась предупредить, что бы он и не думал водить со Святом никакие дела, но отец Влада подходит ближе, прямо смотрит в глаза, а потом еле слышно издает:
— Не ломайте голову Карина, я слишком долго живу на этом свете… Я не так глуп и наивен, как может показаться на первый взгляд, и… я привык вести дела честно…
Выдыхаю, и дарю мужчине слабую улыбку.
Свят возвращается, как раз, в тот момент, когда мы уже ведет легкую, непринужденную беседу о погоде.
Весь вечер напоминал какой-то спектакль для одного зрителя.
Муж порхал вокруг меня, нежно касался руки, улыбался и слишком много уделял своего внимания, а отец Влада поглядывал на эту картину, и словно Станиславский из него просачивался и ехидненько изрекал: «Не верю!»
Когда часы перевалили далеко за полночь, а ужин грозился перейти в ранний завтрак, Игорь Владимирович, сославшись на усталость и раннюю встречу, засобирался домой.
Желаю ему доброй ночи и закрываю входную дверь. Слышу звук отъезжающей машины, и как только за автомобилем Холодова закрываются ворота, ощущаю резкую боль в затылке.
Свят, щедро ухватив за волосы, молча, тянет меня вглубь дома.