Жаркие летние ночи (Бонати) - страница 41

Знаю я, что пьяницей и вором

Век свой доживу.

Тонет день за красными холмами,

Кличет на межу.

Не один я в этом свете шляюсь,

Не один брожу, – процитировал он, глядя в глаза Косте.

– Есенин? – опешив, спросил Костя. – Серьезно, ты целовался с Сергеем Есениным? Он же страшный бабник был.

– Целовался, – кивнул Вася, решив про другое рассказать попозже, только добавил, – и не только. Сложный он был, Серёжа, мятущийся. Иногда срывался в Константиново, где мы познакомились, рассказывал о себе, плакал.

У Кости не укладывалось это в голове, но тут он вспомнил про разговор с дедом.

– А Булгакова ты случайно не встречался? – спросил он, не сводя взгляд с Васи, но было не похоже, что тот врал.

– С Мишелем-то? – уточнил Вася и кивнул, рассмеявшись. – Бывало. Но с ним все было только платонически. С ним мы пили… много. Его я тоже на шабаш водил, он был так впечатлен, что обещал написать об этом.

– Я как раз вчера об этом читал, – ответил Костя. – Сразу Купальскую ночь вспомнил. А почему пили много? – спросил он.

– Я не знаю, в курсе ты или нет, но Мишель разным увлекался, – Вася чуть нахмурился. – Наверное, сказывалось, что он сам был врачом, разбирался в таких вещах. Говорил, что экспериментирует. И все равно… я любил его. А он любил нашу Елену. Вот и пили. Но ему повезло больше, Лена стала его женой, а мне он был другом. Знал о моих чувствах, но не играл ими, просто сказал, что я дорог ему, как друг.

– Вашу Елену? – уточнил Костя, у которого голова все равно шла кругом. – Его жена была из нечисти?

– Ага, ведьма, – подтвердил Василек. – Вообще, мы с ней дружили, и она из-за хорошего отношения ко мне какое-то время пресекала ухаживания Мишеля, но я видел, что и ей он нравится, поэтому попросил не мучить ни его, ни себя. Мне важнее было, чтобы он в принципе был счастлив.

– С ума сойти, – Костя потер лицо. – А как ты вообще понял, что тебя мужчины привлекают? – не мог не спросить он.

– А с чего ты взял, что меня только мужчины привлекают? – хмурое выражение стерлось с лица Василька, будто грозовое небо кто-то салфеткой протер, и на нем расцвело ослепительное солнце. – Мне и девушки нравятся.

– Тогда я совсем запутался, – Костя посмотрел на него. – Последние полчаса ты мне про своих мужиков рассказывал, которые по совместительству входят в школьную программу по литературе.

– Да ты что? Значит, они все-таки стали известными? – обрадовался Вася и пожал плечами. – Ну с дамами у меня отношения больше были с нашими. А еще до Сережи я дружил с женой одного писателя, Сонечкой. Так мне ее жалко было, Лев ее совсем ее не ценил. Придет она ко мне на озеро, поплачет о его чудачествах, потом застегивается на все пуговицы и уходит, как она говорила, нести свой крест.