– Так, бойцы, харе лясы точить, разгружайте палатку и устанавливайте, – скомандовал прапорщик, закуривая.
Как и большинство представителей этого звания, он был вороватый, но добрый – нужное никогда не зажимал.
– Нас вот нагибает, – буркнул Саня, но разговаривать было действительно некогда. С палаткой пришлось помучиться, и когда, наконец, все было готово, все были мокрые от пота.
– Как думаете, Волга еще холодная? – спросил Вовка, с носа которого капало.
– Конечно, – Саня глянул в том направлении и поежился. – Тепло-то пару дней, как пришло, вода еще не успела прогреться. Сейчас если только умыться, да ноги намочить.
– Товарищ прапорщик, а обед будет? – у Вовки было две особенности – неиссякаемый поток вопросов, он даже во сне иногда бормотал, и телосложение – в армию он пришел пухленьким, и даже за полгода службы, даром, что гоняли их, как сидоровых коз, не исхудал.
– Тебе б только пожрать, Кисляков! Когда надо, тогда и будет, – ответил прапорщик. – Сухпайки вам для чего дали? Любоваться на них? Через час команда будет. А пока идемте, покажу вам фронт работ.
Размахнулся генерал лихо, ничего не скажешь, один только фундамент был двадцать на двадцать, не говоря уже про два этажа вверх и подвал. Фундамент сделали еще в том году, за зиму он как раз отстоялся, и теперь предстояли основные строительные работы.
– Были инженеры, стали стройбатовцы, – усмехнулся Санек, вооружаясь ведром и лопатой.
– Да уж, много ума не надо, чтобы раствор замешивать, да таскать, – ответил Котик.
Костя вспомнил, как дед рассказывал про воровство песка с батюшкой и не удержался от улыбки. Почти полгода прошло, а словно в другой жизни было.
Как прапорщик и обещал, через час он дал команду к обеду.
Дежурный, которым, естественно, был Вовка, к их приходу разогрел консервы и заварил чай.
– Вот освоимся, я вам такую гречку с тушенкой забабахаю, – пообещал он, мечтательно облизывая ложку. – А если ещё и рис привезут…
– Ты думаешь, мы тут на все лето что ли? Через неделю обратно в часть отправят, – сказал Саня, умываясь из ведра с водой. Обедать было решено при входе в палатку, внутри было уж больно душно.
Костя сидел на бревнышке и без лишних слов расправлялся со своей порцией. По жизни он не любил есть с хлебом, но в армии либо так, либо ходишь голодным. Даже сгущенка превратилась в деликатес. Что уж вспоминать пирожки бабы Любы или клубнику горстями. Чуть подальше на участке стоял кунг, который заняли прапорщик и бригадир. Костя нутром чуял, что как только опустится вечер, кого-нибудь из них отправят в ближайшую деревню за самогонкой.