– Ты увозишь с собой мое сердце, – тихо ответил он.
– Зато оставляю тебе свое, – всхлипнул Костя, попытавшись улыбнуться.
Он не так представлял себе их последнюю ночь, но когда на следующий день он трясся во все том же древнем ЛиАЗике, который его привез сюда два месяца назад, он мог вспомнить только щемящую нежность.
Они не ложились до утра, но ничего кроме поцелуев не было. Костя выплакал на груди у Васи всю свою тоску, обиду, несправедливость и даже страх грядущего. Пока не осталась только пустота, которую Василек старался заполнить теплотой и любовью.
Костя оставил ему Левайсы, футболку и рубашку, чтобы ему было в чем приходить в деревню. И чтобы у него остались вещи, пахнущие Костей, как он сказал. Оставил и плеер с кассетами, и фотографии, забрав с собой только ту часть, где был Вася. И, конечно, тот рисунок. И все равно казалось недостаточно, все равно он боялся, что за два года он потеряет какую-то важную часть их обоих.
Костя обещал писать им всем, чтобы они знали, как у него дела. Чтобы и Василек знал, дед обещал об этом позаботиться, передавать письма. Самое первое Костя начал писать уже в вагоне электрички, раскрыв блокнот, где чистых страниц почти не было, с каждой на него смотрели наброски Василька.
"Дорогой Вася, прошло всего несколько часов с того момента, как я уехал, но я уже скучаю…"
Под темно-зеленым тентом КАМАЗа было душно, хотя задний полог и был отброшен. Последние несколько километров дорога была такая ухабистая, что ехать больше 20 километров в час он просто не мог, и под астраханским, даром, что апрельским солнцем, кузов нещадно нагрелся.
Костя стянул форменную кепку, рукавом вытер пот со лба и стал обмахиваться. Подумалось – сейчас армейский ёжик даже кстати.
Наконец, КАМАЗ въехал в высокие, кованые ворота, остановился, и прапорщик, ехавший в кабине, скомандовал выгружаться.
– Козырное местечко, – шепнул Вовка – Костин сослуживец, спрыгнув на землю.
И с ним сложно было не согласиться – участок, соток тридцать, был обнесен высоким забором, который уходил прямо к Волге, отрезая кусок берега.
– Не кисло товарищ генерал устроился, – согласился Костя, не в силах отвести взгляд от реки.
– Интересно, за какие такие заслуги перед Отечеством? – спросил Саня, еще один из их команды, отправленной в помощь генералу.
– Он просто очень любит Родину, а та любит его в ответ, – сказал Котик – еще один Костя из их взвода, только по фамилии Котиков, и чтобы их не путали, одного звали Костей, а второго Котиком.
– Да, всех родина любит по-разному, перед кем-то на колени встает, а кого-то нагибает, – философски заметил Вовка, хлопнув Котика по плечу.