– Как же трудно от тебя оторваться, – почти простонал Костя. – Хуже, чем в первый раз…
Ему пришлось приложить нечеловеческие усилия. Он вернулся к палатке, но даже завтрак толком в горло не лез, и он все время поглядывал на сосны, но там уже никого не было.
– Ты сегодня какой-то не такой, – сказал Саня. – С самой ночи считай. Что с тобой приключилось?
– Да живот с вечера немного крутит, пройдёт, – Костя решил, что проще всего отговориться плохим самочувствием. – Из-за этого спал не очень.
– Вроде все одно и то же ели, – задумчиво сказал Вовка. – Прям сильно крутит, или так? Тебе может в санчасть надо?
– Кто тут сказал "санчасть"? Что вы мне уже успели учудить, колитесь? – прапор вырос из-за палатки так внезапно, что Костя задумался, нет ли у него в роду тоже нечисти.
– Товарищ прапорщик, все в порядке, – Костя сверкнул на Вовку глазами – ещё не хватало, чтобы его услали куда-то, как раз, когда Вася тут, под боком. – Покрутило маленько, да и все. Я бодрячком.
– Смотрите у меня тут, – прапорщик все равно для острастки спустил на них кобеля и погнал на стройплощадку. Кирпичи сами себя не уложат.
Хоть кусок Косте утром в горло и не лез, зато на стройке он выкладывался, как стахановец. Ему казалось, чем больше он сделает, тем быстрее пролетит время до вечера.
– Кость, ты реактивную таблетку что ли проглотил? – усмехнулся Санька, когда их отправили на обед. – Или тебе приплачивают?
– Ага, прапор, люлями, – ответил Костя, усмехнувшись. Ему казалось время идет очень медленно, но как на грех сегодня было даже не так жарко, так что никакого отдыха им прапорщик не дал после обеда.
И все же заветный вечер наступил. Костя боялся, что выдаст себя ерзаньем на раскладушке, но заметил, что его сослуживцы зевают уже на пути к умывальнику, а заснули они, кажется, не донеся головы до подушек – не иначе Вася постарался.
Костя смог выждать минуты три, медленно сел – никто не отреагировал. Поднялся – тишина. Высунулся из палатки – никого. Тогда он уже не таился – бегом рванул на берег.
Вася ждал его там, его силуэт четко обрисовывался на фоне бледно-синего вечернего неба. И едва он увидел Костю, как поднялся, распахнул ему объятья.
– Ну наконец-то… – сказал он, прижавшись к Косте всем телом.
– Я думал, этот день никогда не кончится, – Костя ткнулся носом в его шею и жадно втянул аромат болотных трав.
Не было таких слов, которые могли бы передать, как он соскучился. Зато он мог сделать это по-другому и принялся торопливо стягивать одежду с Василька, прерываясь лишь для того, чтобы снова поцеловать его – в шею, в губы, в ключицы, куда губы попадут.