Коммодор отказался признать, что должен мне за переделку водопровода. Он сказал, что я сам допустил ошибку, о чем и говорил публично, и что он намеревается предъявить мне иск за пренебрежение авторскими спецификациями.
— Конечно, мне неприятно это делать, — вкрадчиво шептал он, улыбаясь себе под нос, — думаю, у вас и так достаточно проблем.
Я напомнил ему, что у меня лежит его расписка на десять тысяч, и сказал, что сумею добиться, чтобы он выплатил мне все до копейки. Он покачал головой и захихикал.
— Вряд ли вам это удастся, Павлов. Дело в том, что я — банкрот. Я перевел все свое состояние на имя дочери.
Казалось, сама Луана отнюдь не была в восторге от такого поворота. Я посмотрел на нее, и она опустила глаза, а потом вдруг повернулась к коммодору:
— Давай не будем, отец. Я знаю, что ты делаешь это ради меня, но...
Он кивнул:
— Решай сама. Мое глубокое убеждение, что женщина, не имеющая никакого осмысленного занятия, не работающая и незамужняя, должна беречь каждый доллар. Но, если ты думаешь иначе...
Он развел руками и снова улыбнулся себе под нос.
Луана встала и вышла из комнаты.
Я тоже ушел и больше никогда с ними не встречался. А что я мог им сделать? У меня не было никаких доказательств. И взять с него было нечего. Я даже был лишен возможности его поколотить, учитывая его преклонный возраст.
Вот так все и было. Вот чем закончилось мое сотрудничество с «джентльменом старой закалки», «истинным аристократом», «почетным гражданином города» и все такое.
Мне понадобилось вкалывать пять лет, чтобы выбраться из долгов.
* * *
Когда я вернулся в павильон, Ральф подметал полы. Мы перекинулись парой слов, и я пошел прогуляться по пляжу. Это была приятная прогулка — я прошелся мимо всех зданий, что построил за свою жизнь, и убедился, что никто не построил бы лучше. Но с другой стороны это зрелище причинило мне немалую досаду, поскольку я мог бы заработать гораздо больше, берясь за более дешевые подряды. И строй я дешевле, мои дела обстояли бы теперь совсем по-другому.
Я размышлял, какого черта мне пришло в голову вбухать столько денег в сезонные курортные сооружения. Видимо, тогда я вообще не думал, а просто строил, а я не умел делать это плохо.
На пляже я наткнулся на Дэнни Ли, девушку, что пела у Мака. Она была в купальнике, загорала, и я подсел к ней поболтать. Разговор получился недолгим, по крайней мере, не таким долгим, как мне бы хотелось. Знаете, я не умею говорить ни о чем, просто болтать о разных пустяках. И я испугался, что если задержусь, то скажу, пожалуй, что-нибудь лишнее. Потому что таких девушек, как она, одна на миллион. Это мой тип женщины.