Ладно. Сейчас поиграем по-настоящему: графику на минимум, кровь, мясо, кости – отключить, детализация – минимум, глубина цвета – минимум. Скорость – на максимум. Всёрадизаветныхframes per second.
Вместо потрясающих каменных плит я теперь вижу одноцветные коричневые квадратики; из пистолета не выскакивают гильзы, а небо сделалось чёрным... Это для чистоты изображения: в монохроме легче заметить врага.
Ещё одна встреча. Улыбка Коракса несколько тускнеет, когда стволы пулемёта начинают вращаться вхолостую, израсходовав весь свинец. Ракета бьёт его в грудь. Никаких брызг крови и ошмётков мяса – толстенькая фигурка отлетает к стене и падает под неё сломанной куклой: детализация смерти отключена. Итак, 1:2.
Подозрение проснулось во мне в следующем раунде; я увидел, как Коракс разделывался с тройкой других игроков – чисто, не получив ни ранения... Две мои ракеты прерывают его подвиги. Пока он возрождается, читаю на своей консоли сообщение: "Uwannaplayraf?OK. U wanna fak avek me? OK, get redi, my litl frend!"(В смысле, сейчас буду играть жёстко, пеняй на себя.)
Следуют три моих смерти подряд... Вкус крови на губах... Из глубин меня всплывает иная сущность, не торопясь берёт в свои руки веление схватки. На Кораксовское"YO!"звучит победное"Massacre"– "В мясо!"... И финальный счёт: 30:17 в мою пользу. А подозрение уже усилилось настолько, что я отправляю Кораксу короткое послание – две плохо срифмованные строчки:
"Walkin' side by side with death,
Devil mocks our every step... "[5]
Ожидание.
На консоли вспыхивает ответ:
"Snow drives back the foot that's slow,
Wolves of Shaqe are howling more!!!"[6]
Именно так– на чистейшем языке, не похожем на уличный жаргон!
Ивдогонку: «Nad glavnoi ploschadyu cherez desyat sekund».
Я добегаю до главной плошали, выхожу на середину закрываю глаза, развожу руки, будто держу над головой огромный шар. Миг – и моё сознание проникает внутрь программы, скачет по Сети, оставляя искрящийся след изменённых байтов. Летать нельзя? Ерунда. Я взмываю вверх, полной грудью вдыхая воздух высоты. А навстречу мне – по воздуху как по земле – идёт светящаяся фигура. Идёт неторопливо, не глядя под ноги, словно тридцать метров пустоты держат лучше каменных ступеней. Идёт так, как умеют холить лишь пророки и Нейроманты. Коракс уже поменял свой скин – теперь предо мною худой человек в кожаном плате, с дорогими чёрными очками в руке: он их снял, чтобы я видел его глаза.
– Привет, Антей, – слова срываются с его губ и падают в пропасть, подхваченные холодным воздухом высот. Я ловлю их легко – одной мыслью. Ведь я же – бог в конце концов.