– Правда, хорошо.
– Нет, – возразила я, – не хорошо, стандартно как-то. Нет изюминки.
Он улыбнулся, и морщинки с глаз перекатились в складочки у переносицы.
– Изюминки? Какой изюминки?
– Все это не мое.
Я отступила на полшага назад, поравнявшись с ним, и снова с его расстояния окинула взглядом наброски.
– Нет, не мое. Где-то я это видела.
Складочки на его переносице еще больше съехались в кучку.
– Конечно. Все уже где-то когда-то было, и придумать принципиально новое, тем более в барокко, боюсь, невозможно.
Мне стало обидно и даже скучно.
– Даже обидно от ваших слов становится, – сказала я. – Но я считаю, что ничего не заполняется полностью, всегда остается свободное пространство. Да и скучно к тому же без попытки.
Он перевел взгляд с набросков на меня, и в его взгляде сразу, как по команде, проступила влажность.
– Да? Не знаю. Может быть. – Он смотрел на меня, не отрываясь. – Жаклин, позвольте, я попробую.
Я отступила, Боб снял пиджак и не спеша повесил его на спинку стула. Под пиджаком оказалась короткая жилетка, поверх рубашки; она шла ему. Все так же не спеша он взял карандаш и подошел к кульману. Как ни странно, карандаш цепко держался за его большие, пухлые пальцы, почти теряясь в них. Кисть руки не была напряжена, та тигриная ловкость, которую я сразу заметила в нем, сейчас очертилась особенно четко. Я только удивилась неожиданной грации руки и еще, как ни странно, мужественности, что редко случается одновременно.
Боб еще не закончил, когда я вдруг поняла, как надо; все сразу сложилось, красиво и отчетливо, и уже не могло распасться. Я не могла ждать, я дотронулась до его руки, и он вздрогнул, так, что я ощутила.
– Подождите, Боб, – попросила я. – Я, кажется, знаю, как надо.
Он неохотно сделал шаг в сторону, освободив мне место. Я сняла его рисунок, незаконченный, но мастерский, с отточенными, легкими формами, он наверняка что-то навеял, подтолкнул меня, но сейчас только мешал.
Я снова взяла карандаш и минут за десять набросала совсем непохожий рисунок, очень отличающийся и от того, что получалось у меня раньше, и от того, что рисовал Боб. И хотя это был всего лишь небрежный, даже не очень аккуратный набросок, я поняла, что нашла. Вот так взяла и нашла!
– Ну как? – спросила я.
– Здорово. Очень здорово. Как это вам удалось?
И хотя мне было все равно, что он скажет, я и сама знала, что здорово, но все же было приятно. Он вон еще полчаса назад твердил, что ничего создать нельзя, да и не нужно пытаться. А я не согласилась и придумала. И хотя ерунда, всего лишь одна из многих работ, но все равно приятно.