Все это прошло, подернулось ряской времени, почти кануло в Лету. Кто-то вспоминал то время со стыдом, прятал глаза при воспоминаниях, или лгал, изворачивался; кто-то продолжал находится в ослеплении, будто вновь расставлял на доске шахматные фигуры и убеждая себя, что все могло повернуться иначе: если бы так ... или вот этак ... Но История не знает сослагательного наклонения. Что было - прошло. Не мог выжить коммунистический строй, не могла не праздновать победу лже-демократия западного образца с ее агентами влияния и кадровыми разведчиками. Но обязательно должно было прийти и время осмысления, отрезвления. Не было национальной идеи, но ее и не могло быть. Лидеры и вожди партий, большие и мелкие политики, - все они были озабочены не возрождением России (хотя каждый на словах говорил только об этом), а своей собственной судьбой, властью, влиянием. Но народ устал ждать, надеяться. Три четверти его были озабочены лишь выживаемостью. Это походило на безмолвие раненого животного, спрятавшегося в своей берлоге и зализывающего раны. Теплились очаги вялого сопротивления, переругивались в газетах, ссорились между собой олигархи, выхватывая последние куски из большого пирога под названием "Россия". Теперь на дворе стояло иное время. Июль, 1999-го ...
А митинг проходил на Пушкинской площади, возле памятника великому поэту, но присутствовало на нем от силы три десятка человек. И среди них были два друга, два старых соратника по "Русскому ордену" - Сергей Днищев и Анатолий Киреевский, первый из которых носил прозвище "Витязь", а второй "Монах". Этот как бы и соответствовало их служебным обязанностям. Один из них занимался практической деятельностью, другой - аналитической работой. Днищев выполнял особые, деликатные поручения руководства "Русского Ордена", а его друг систематизировал поступающую информацию, готовил футурологические прогнозы на развитие тех или иных событий. Были у них и другие обязанности. Киреевский являлся помощником одного из депутатов Госдумы, убежденного государственника и патриота, а также читал лекции в Российской общественной духовной академии. Днищев был руководителем службы безопасности в одном из отделений Московской телефонной сети, а параллельно возглавлял спортивный комплекс в Измайловском парке. Характеры обоих друзей были совершенно разные. Поэт, возле памятника которому они стояли, уже определил их расхождение емкой фразой: "лед и пламень". Но общие мысли и цели объединяли давно, пожалуй, сильнее братской привязанности. Главным же была любовь к России.