Тут из кареты выпрыгнула Анета и, догнав, ухватила ее за плечо.
АНЕТА. Аксюша! .. Вот, бумажка - доктор написал... к аптекарю пошлите...
Аксинья уставилась на подружку былых времен и насилу ее признала.
АКСИНЬЯ. Ты это? Ты?.. Так он у тебя был?..
АНЕТА. Бумажка вот, лекарство вели принести... Немец герр Гринфельд написал...
АКСИНЬЯ. Так он с тобой был?
АНЕТА. Возьми бумажку-то, за лекарством пошли...
Она силком вжала листок в руку Аксинье и кинулась обратно в карету.
Сцена пятая
Спальня в доме Петровых. Полковник Петров лежал на постели, укрытый одеялом. Его одежда кое-как висела на стуле. Аксинья сидела с ним рядом, держа его за руку. Вошла Прасковья.
ПРАСКОВЬЯ. Ну-ка, встань, сударыня, батюшка пришел, потом до утра хоть с барином сиди.
АКСИНЬЯ. Нет, нет, оставь меня...
Появился, на ходу оглаживая волосы и бороду, молодой священник в скромном облачении - отец Василий.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Веди ее прочь. Давно он без памяти?
ПРАСКОВЬЯ. Таким и привезли.
Прасковья, поставив свечу на уборный столик, наклонилась и силой подняла хозяйку. Батюшка склонился над полковником Петровым, замер, склонился еще ниже. Выпрямился.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Веди, веди ее прочь!
То ли голос отца Василия невольно дрогнул, то ли Аксинью осенило - но она кинулась к Андрею Федоровичу, распласталась по широкой постели, обхватила его руками и прижалась щекой к груди.
АКСИНЬЯ. Нет, нет! Сейчас Даша лекарство принесет! Отойдите, не троньте его!
Отец Василий поглядел на Прасковью и покачал головой.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Твоя воля, Господи... Опоздали...
Он широко перекрестился. До Прасковьи не сразу дошел смысл его слов, но и она, несколько раз медленно кивнув, перекрестилась.
ПРАСКОВЬЯ. Без исповеди, без причастия, без соборования... За что, Господи?..
АКСИНЬЯ. Нет, нет. Какой вздор вы твердите, батюшка? Какой вздор? Сейчас принесут лекарство!
Отец Василий опять наклонился над постелью и неловко погладил женщину по голове.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Встань, Аксюшенька, нехорошо. Пойдем, помолимся вместе...
АКСИНЬЯ. Я вам, батюшка, молебны закажу, сколько нужно, во здравие, Богородице, целителю Пантелеймону, всем угодникам! Господь не попустит, чтобы он умер! Это только злодеи помирают без покаяния! Разве мой Андрюшенька таков? Да назовите, кто лучше него, кто добрее него?!
И вдруг вспомнила, отшатнулась от мертвого мужа, протянула к нему тонкую руку с дрожащими пальцами:
АКСИНЬЯ. Разве он - грешен? Нет же, нет, он меня любит, он не мог! Он муж мне венчанный!
Отец Василий поглядел на Прасковью - теперь уж он решительно не понимал, о чем речь.