- Я бы сказал, чересчур добрых.
- Мы бы знали о всех кознях врага...
- Да и враг бы знал обо всех наших затеях! - Тьедри стал горячиться. Пойми же ты - предательство не покинет души, в которой оно угнездилось! Помнишь, что рассказывал отец про сарацинские войны на юге Галлии? Тогда тоже и предавали, и счеты сводили, и сам нечистый бы не разобрался, кто, кому и за какую плату служит! И немалая часть Лангедока была тогда сарацинской! Больших трудов стоило королю Пипину выпроводить оттуда мусульман!
- Ты все это помнишь? - удивился Джефрейт.
- А ты - забыл?
Джефрейт хотел было прикрикнуть на младшего за дерзость, но вспомнил, зачем к нему пожаловал.
- Если ты помиришься с Пинабелем, то приведешь в Анжу хороших вассалов. А если нет - тяжко тебе придется. Он опытный боец.
- Сам знаю...
- Оджьер Датчанин громче всех кричал о наказании для Гвенелона и его родичей. Однако он же одумался! Он обещал дать тебе крест с волосами святого Дени. И другие бароны готовы поделиться реликвиями. Никто не верит, что ты одолеешь Пинабеля, братец. Все лишь хотят, чтобы ты остался жив.
- А чего тут верить? Это же Божий суд...
- Все наши бароны прекрасно понимают, что Роланда и его людей не воскресить, - повторит Анжуец то, что громко прозвучало под дубом. - Все осудили предателя - и все согласились, что губить в такое время Ганелона значит еще больше ослабить войско. Представь, что будет, если он нас отложатся овернские бароны.
- Ничего хорошего, - согласился Тьедри. - Но еще хуже будет, если войско пойдет в сражение, зная, что один из вождей - предатель.
- Гвенелон уже совершил свою месть, больше ему подставлять себя под обвинение в предательстве незачем. А нам, Анжуйцам, нужны доблестные вассалы. Надеюсь, я убедил тебя, братец, - с тем Джефрейт поднялся и потянулся. Встал и Тьедри.
Он стоял перед старшим, склонив голову, а старший ободряюще похлопал его по плечу. Оба они были Анжуйцы, оба кровь друг за друга пролили, и в этом состояло их подлинное братство. Вдруг Тьедри встрепенулся.
- Слышишь? - спросил он.
- Опять за свое? - Задав этот вопрос, Джефрейт все же честно прислушался к тем знакомым шумам, трескам, скрипам ночного лагеря, которые были привычны обоим с восьми лет. Ничего загадочного он не уловил.
- А я слышу... - тихо сказал Тьедри.
* * *
Алиска смотрела на минутную стрелку. Казалось бы, на секунду отвлеклась, сунула руку в сумку за новой бутылкой минералки, - а стрелка решительно прыгнула к цифре "12", и тут же раздался телефонный звонок.
- Это ко мне, ко мне! - сказала в микрофон Алиска.