— Команда “Крысолов” — общий сбор! — донесся истошный крик Отон-Лида.
Два десятка человек в зелено-голубых шлемах быстро собрались вокруг командира, надеясь хоть что-то понять.
— Двое в казармы за оружием! Остальные к периметру. За мной, бегом!
— Что творится? — загомонили бойцы.
— Ивенки! — заорал Отон-Лид. — Всем к периметру, бегом, бегом!
Мы дружно сорвались с места. Щербатин тоже бежал за нами, ему страшно было оставаться одному. Мы мчались на противоположный край поселка, туда, где располагались закрытые сектора для пленных.
И тут я понял — странный звук, который навел столько переполоха, был хором сотен голосов. Пленные ивенки стояли стеной, прижавшись к забору локального сектора, и пели. Они пели!
Я никак не мог понять, чем опасно их пение и почему мы все куда-то бежим.
Ветер свистел в ушах и мешал слушать, а между тем звуки ивенкской песни захватывали меня, цепляли за сердце, волновали, тревожили. Я невольно сбавил шаг. Я должен был услышать их голоса — это было именно то, что мне хотелось сохранить, унести с собой. Я в тот момент готов был просто встать и слушать, и пусть мир проваливается сквозь землю!
Не помню, как в руках у меня оказался магнитофон. Я остановился и крутил маленький ребристый вал, желая, чтоб меня подольше не беспокоили, чтоб дали записать побольше. Песня, казалось, шла отовсюду — из-за забора локалки, из-под земли, с неба, из леса.
Меня толкнули, и магнитофон упал под ноги. Кто-то крикнул прямо в ухо:
— Чего встал! Уходим, уходим!
Я огляделся: все бежали уже в обратную сторону. Со стороны периметра доносился треск, там что-то ломалось и рушилось — скорее всего основной забор.
— “Крысолов”, получить оружие! Быстрее, быстрее, они сейчас будут здесь!
Шевелитесь!
Мне в руки сунули огнемет и оттолкнули. Мы уже никуда не бежали. Бойцы получали оружие и тут же находили себе укрытие — за рулонами сетки-забора, за машинами, за пустыми контейнерами. Я понял, что стою на открытом месте, и бросился искать себе прибежище. Наконец мне удалось забиться между двумя тракторами, стоящими почти вплотную.
Над периметром завывали реапланы, там по-прежнему что-то трещало, грохало и падало. Неожиданно над деревьями показался очень странный аппарат. Он походил на летучую мышь, склеенную из тряпок и деревяшек. Удивительно, как эта штука могла летать. Где-то в ней сидел двигатель, я слышал, как он трещит. Следом показался еще один самолет, другой, третий.
Сбоку вынырнул реаплан, волоча за собой полупрозрачный огненный хвост. Он развернулся по крутой дуге и вновь скрылся из вида, при этом две “летучие мыши” вспыхнули и закувыркались вниз, разваливаясь на куски. Однако еще несколько ивенкских самолетов прорвались и начали сбрасывать на наши головы какие-то пылающие комки. Они разбивались о землю, превращаясь в фонтаны огня, все вокруг заволокло дымом. Я успел заметить, что пенопластовые домики потихоньку занимаются огнем, чернеют и сморщиваются.