— Я понимаю… — обронил я очередную бесполезную фразу.
— Может, ты что-нибудь узнаешь? — спросил вдруг Щербатин. Злость в голосе иссякла, он стал жалобным и беспомощным.
— Что? — удивился я.
— Не знаю. Ты спроси у кого-нибудь. Может, как-то можно меня вытащить, а?
Скажи им, я на все готов. Я смертником стать могу — мне же терять нечего, ты сам видишь.
Куда-то подевались и цинизм, и обреченность. Щербатин умолял меня. Он хватался за меня, как за последнюю соломинку. Таким я его не видел никогда, он сдавался, он изменял своей натуре.
— Я попробую, — растерянно пробормотал я. — Правда, я не знаю, у кого спрашивать, но…
— Мне все равно. Просто попытайся, ладно?
— Конечно. — Я поднялся. — Я все сделаю, что могу. Правда, я могу не так уж много, но…
— Я понимаю. Просто попробуй. Приходи, я буду ждать.
Я выскочил на улицу, готовый горы свернуть, лишь бы помочь Щербатину.
Никогда еще он не умолял меня ни о чем, никогда не был таким со мной. Я был просто шокирован увиденными переменами.
Вернувшись в казарму, я едва успел на построение. “Крысолов” снова был неполным, и нас распределяли на завтрашний день — кому вставать на вышку периметра, кому гонять рыжебородых, кому сопровождать грузовики и вездеходы.
— Ну, что? — шепотом спросил меня Нуй.
— Плохо дело, — ответил я. — Потом расскажу.
Выслушав мой рассказ, Нуй задумался. Я очень на него рассчитывал — все-таки опытный человек, многое здесь знает, со многими знаком. Наверняка он мог посоветовать, что предпринять для Щербатина.
— Было бы у твоего друга холо… — с грустью вздохнул он, осторожно тронув повязку на голове.
— Было бы холо — он обошелся бы без нас, — ответил я.
— Без холо его не станут учить, — продолжал Нуй.
— Учить чему? Ходить без ног и стрелять без рук?
— Он смог бы и ходить, и стрелять. Ты же знаешь, штурмовики и специалисты с четвертым холо прибывают сюда с одним условием.
— Я ничего не знаю. Какое условие?
— Они получают новое тело, если старое покалечится.
— Как это? — изумился я. — А ну, рассказывай!
— Примерно каждый период сюда приходит транспорт с “пустышками”. Это такие же люди, только без мозгов, без памяти, без всего. Если тебе, например, оторвет руки или ноги, твои мозги как-то вставляют в “пустышку” — и ты опять здоровый.
— Ничего себе, — присвистнул я. — Но почему я раньше этого не знал?
— А зачем нам это знать? За новое тело вычитают очень много уцим. У нас столько нету, такое могут себе позволить только штурмовики или офицеры. С нулевым холо вообще надеяться не на что.
— Совсем не на что? А можно ли сначала получить тело, а потом его отработать? Сам посуди, какая разница?