— Но почему? — Зейн нервно провел рукой по волосам. — Ладно, извини, я был не в себе. Но почему ты решила ее подстричь? Наверняка знала, что мне это не понравится.
— Если бы я знала, зачем бы мне делать это? Я не уговаривала ее, Ханна сама захотела подстричься.
— Чтобы быть похожей на тебя.
— И тебя это беспокоит? Ты просто ревнуешь, Зейн, и очень боишься, что девочка будет любить меня больше.
— Не будь дурочкой, — рявкнул он, понимая, что жена не так уж далека от истины.
— Разве? — насмешливо спросила она. — Но речь ведь не об этом. Ты не доверяешь мне, и неважно, что я скажу, все равно ты будешь думать, что я хочу причинить вред твоей дочери. Что бы я ни сделала, ты во всем будешь видеть негативную сторону.
— Я этого не говорил. Я сказал, что она моя дочь, и попросил тебя советоваться со мной, прежде чем ты предпримешь какие-то действия в отношении Ханны.
Но Элли уже ничего не слушала. День, начавшийся так радужно, закончился кошмаром. Проглотив горько-соленый ком, подступивший к горлу, она вышла в коридор. Муни и Эмбер тихо сидели у дверей спальни. Элли хотела оставить их до утра, но животные упрямо следовали за ней, словно понимая, что она хочет уехать. Уже стоя в дверях, она обернулась к Зейну. Он не сделал попытки остановить ее и только молча стоял, прислонившись к стене, сосредоточенно наблюдая за действиями жены.
— Если хочешь, я подыщу котенка или щенка для Ханны.
— Забудь об этом, нам от тебя ничего не нужно.
— Знаю.
Бросив на него последний взгляд, она захлопнула дверь. Ей было почти так же больно и обидно, как пять лет назад.
На полпути к Эспену Элли остановилась, достала телефон и дрожащими пальцами набрала номер брата.
— Элли, это ты? Что случилось? — взволнованно спросил Уорт.
— Я ушла от него, — прорыдала она.
— Ты где? В Эспене?
— Нет, я около заправочной станции.
— Вытри слезы и успокойся. В таком состоянии нельзя сидеть за рулем. Я выезжаю к тебе.
Элли сидела, вцепившись побелевшими пальцами в руль, ничего не видя перед собой, слезы застилали ей глаза.
Уорт, наверное, поставил скоростной рекорд, потому что через полчаса он уже подъехал к станции. Бросившись к машине сестры, он открыл дверцу и крепко обнял заплаканную девушку.