Полина попыталась улыбнуться, девушка нагнулась, сняла тапочек и, размахнувшись, ударила Полину по голове. Полина вскрикнула, девушка радостно засмеялась и стукнула ее еще раз. От негодования Полина потеряла дар речи и, плохо соображая что делает, кинулась на девушку с кулаками.
Их разняли нескоро. Обе они к тому моменту были изрядно исцарапаны и помяты. Полину трясло, а девушка хохотала во все горло. Снова появилась розовощекая великанша со шприцем, и Полина провалилась в густой фиолетовый сон.
Она плыла в липком пространстве сновидения, лавируя между тусклыми фонарями. Мимо проплывали обрывки телеграфных лент. Навстречу ей катил экипаж, запряженный шестеркой лошадей. Кучер смахивал на их учителя — Данилу. В детском доме они звали учителей по имени. Полина вглядывалась в темноту экипажа, и вдруг из окна вынырнула аккуратно причесанная головка Марты. Радость парализовала Полину, и вместо того, чтобы крикнуть Марте, что она здесь, летит, не зная куда, над ее головой, она отчаянно заработала руками, пытаясь подплыть к экипажу поближе. Марта улыбнулась так нежно, как, наверно, улыбалась ей только в раннем детстве. И тут же Полина стала стремительно падать и мягко приземлилась на клумбу возле детского дома. Она уставилась на входную дверь: никаких следов пожара, все как прежде.
Тянет запахом свежеиспеченного хлеба и слышится голос тетушки Ольги из кухни. Ее снова потащило вверх, но она ухватилась за куст смородины, не желая покидать этой райской обители своего детства…
Очнулась она оттого, что великанша пыталась оторвать ее от кровати. Полина смотрела на нее с негодованием. И почему эти люди никак не оставят ее в покое?
— Завтрак, — радостно улыбнулась великанша. — А потом — на работу.
В алюминиевых мисках, из каких хороший хозяин собаку кормить на станет, стыла каша-размазня неизвестного происхождения. Полина не смогла заставить себя съесть ни ложки. Пощипала кусочек хлеба и этим ограничилась.
Затем ее и двух соседок, кроме той, которая все время что-то бормотала под одеялом, провели в большую комнату и усадили склеивать картонные коробки. За час Полина с трудом справилась с первой коробкой. Вздохнула и покосилась на остальных. Все работали также медленно и вяло, за исключением ее давешней обидчицы, возле которой уже лежало три склеенных коробки. Девушка заметила, что Полина смотрит на нее, и показала ей язык.
— Пошевеливаемся — раздался над головой Полины зычный радостный голос великанши.
Все звали великаншу Поповной, от ее фамилии — Попова. На лице у нее была написана вечная радость, а блаженная улыбка не покидала детских пухлых губ. Даже когда в соседней палате умерла пожилая женщина, уголки губ великанши были приподняты вверх, хотя лицо изображало полную растерянность.