Однако показать он так ничего и не смог. Опухоль действительно исчезла. Исчезло все - затвердение, увеличенные узлы под мышкой - все!
- Как вы это сделали, доктор?
- Что я сделал? Я ничего не сделал.
- Нет, вы это сделали. Вы прикоснулись к ней, и она исчезла. - Женщина смотрела на него сверкающими от восхищения глазами. - Вы исцелили меня.
- Нет, нет. - Алан судорожно подыскивал объяснение. - Должно быть, это была киста, и она сама прорвалась. Только и всего.
Он сам не верил в эту чепуху. Кисты груди не лопаются сами по себе и не исчезают при обследовании - и Генриетта Вестин, судя по выражению ее лица, тоже не верила в нее.
- Слава Господу! Он излечил меня при вашем посредстве.
- Давайте проверим еще раз! - Алан снова прощупал ей грудь. - Этого не может быть! Она должна быть здесь! - шептал он сам себе. Но опухоли не было, не было ни малейшего следа затвердения.
- Благослови вас Господь!
- Подождите минуту, Генриетта. Я хочу, чтобы вам в больнице сделали маммограмму.
Она застегнула бюстгальтер. Глаза ее все еще сверкали.
- Как скажете, доктор.
"Не смотрите же на меня так", - подумал Алан. Вслух же сказал:
- И сделайте это сегодня. Я позвоню в больницу.
- Как прикажете.
Когда миссис Вестин ушла, Алан бросился в свой кабинет. Он схватил трубку телефона, намереваясь связаться с рентгенологическим отделением городской больницы Монро, и вдруг почувствовал, что не может вспомнить номер телефона, хотя и набирал его раз по двадцать на день. Только через несколько секунд к нему вернулась память. Это событие потрясло его.
Джек Фишер, главный рентгенолог, не пришел в восторг от того, что ему придется втиснуть еще одну ксеромаммограмму в свое расписание, тем не менее Алан сумел убедить его, что эта заявка имеет особую срочность, и тот, правда без особой охоты, согласился выбрать время для миссис Вестин.
Мало-помалу Алан справился с осмотром остальных утренних посетителей, хотя и понимал, что некоторых из них он осматривал в недопустимой спешке. Но сегодня он не мог иначе. Ему приходилось прилагать все усилия, чтобы сконцентрироваться на их проблемах, в то время как в его мозгу то и дело возникал один и тот же вопрос: что стало с раковой опухолью в груди Генриетты Вестин? Она, безусловно, была там во время осмотра. Он явственно ощущал ее! И, несомненно, это была злокачественная опухоль, на что указывали те три узла в подмышке.
И вдруг она исчезла! Это было какое-то безумие!
Наконец подоспело время ленча. Алан отпустил Конни и Дениз поесть. Глядя на них, он часто сожалел о том, что Джинни больше не работает здесь. Его жена начинала свою деятельность в качестве медицинской сестры, когда он только-только обосновался в своем кабинете. Вскоре она решила, что это занятие не для нее. И, возможно, была права. В конце концов, ни одна из жен тех врачей, с которыми Алан был знаком, не работала рядом со своим мужем.