Мне уже семьдесят с лишним лет, многое позади. "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?" - могу сказать я словами поэта. Больше полувека из отпущенного мне Богом времени я посвятил театру - лицедейству, представлению, скоморошничеству, изображению, игре - всему тому, в чем и заключается эта странная, не похожая ни на какую другую, чудесная и беспощадная актерская профессия.
Актер ничего в жизни в нормальном виде воспринять не может. Он воспринимает окружающий мир через призму своей профессии, не впрямую, а как бы в отражении сценического зеркала. Бывает, актеры так заигрываются, что начинают играть и в жизни, что иногда выглядит очень смешно. Иной в жизни "подменяет" себя своим героем, так вживается в образ, что не в состоянии из него выйти.
Борис Александрович Смирнов, замечательный ленинградский актер - в молодости он получил роль Гамлета, что говорит о многом, прежде всего о несомненном таланте,- был приглашен работать во МХАТ. Там, насколько я знаю, он почти ничего не играл, но сыграл Ленина. И стал после этой роли ощущать себя в некотором роде исключительной фигурой. У него изменился стиль поведения, он стал не таким общительным, как прежде. Он как-то признался, что не может ходить без сопровождения. "Почему?" - спросил я. "Ну,- отвечает,- сам знаешь, кого я играл". Он как бы сросся с образом вождя, определил себе строгие рамки поведения, соответствующие, как сейчас говорят, имиджу сыгранного им героя.
Бывает и другое: не ты сам, а тебя отождествляют с человеком, которого ты играл, особенно если то была личность известная, выдающаяся. Меня, например, многие упорно ассоциируют с маршалом Жуковым, считают, что у меня такой же железный характер, воля, такой же напор и т. п. Это происходит не потому, что я на него, допустим, похож, а потому, что кино вдолбило в голову зрителей этот образ как мою сущность. Не каждый видел Георгия Константиновича, не каждый его себе представляет, а шестнадцать серий кинофильма, одна за другой, говорят: он такой, и в конце концов зритель соглашается с тождеством этих двух фигур, героя и актера. В этом никакой моей заслуги нет, я никакого отношения к этому не имею, с точки зрения исторической я следовал идее образа, не более того,- все дело в магии искусства, в его воздействии на сознание зрителя.
Верят, например, в то, что Бабочкин - это Чапаев, что герой гражданской войны был именно такой. А он был не такой, он был другой. А какой - это уже никому не интересно, потому что никто не собирается расставаться с представлением о нем, которое создал актер в знаменитом фильме.