Вмешались высшие инстанции. Е. Р. Симонов был вызван на ковер в министерство культуры. Пригласили и актив труппы. Разговор был нелицеприятный. Симонову пришлось выслушать в категоричной форме то, что раньше говорили ему мы. Решение - с поста художественного руководителя Театра им. Вахтангова Е. Р. Симонова снять...
В сентябре 1987 года на собрании в канун открытия театрального сезона Евгений Рубенович попрощался с коллективом, пожелал ему успеха в творческой жизни и покинул зал.
Я тяжело пережил то собрание. Но страшно даже подумать о том, что творилось в душе Евгения Рубеновича.
Художественным руководителем предложили стать мне. После нелегких размышлений - я представлял себе ответственность, которую налагает этот пост, и испытывал вполне понятное чувство страха, справлюсь ли? - я все-таки согласился. "Варяга" вахтанговцы не примут. Как показал опыт МХАТа, коллегиально руководить театром нельзя. Им может или не может руководить один человек. Один человек может его поднять или уронить. Я надеялся, что мне все-таки удастся его не уронить.
Я сформулировал три главнейших пункта своей программы.
Это, во-первых, привлечение в театр известных режиссеров для постановки отдельных спектаклей. Во-вторых - опора на талантливую драматургию. И, в-третьих, я дал слово сам спектакли не ставить.
Я знал: как только художественный руководитель начинает ставить спектакли, они воленс-ноленс становятся доминантой репертуара. Режиссерского дара у меня нет. Если я что и понимаю, то лишь в актерстве.
Я считаю, что удача любого режиссера в нашем театре - это и моя удача. И выгода у меня одна - удачи театра,
Рассказывать о себе как о художественном руководителе Театра им. Вахтангова трудно, скажу лишь, что на сегодняшний день главная моя задача сохранить сам театр. не дать его коллективу распасться на группки.
О нашем театре говорят по-разному: одни - что театр загублен, другие судят не так категорично и прежде всего пытаются понять, отчего потускнела его прежняя слава.
В какой-то мере мы разделили судьбу всех театров: при резком падении идеологического пресса нас поначалу поразила болезнь типа кессонной. Многие десятилетия все было строго регламентировано, затем лишь чуть-чуть ослабили клапан. И вдруг сказали: полная свобода! Резкая смена давления... Надо было начинать жить совершенно по-новому, причем в непривычных для нас условиях рыночной экономики.
Эстетика ассоциативного искусства театра была разрушена, сделался ненужным его эзопов язык. "Брестский мир" М. Шатрова, который шел при аншлагах даже за границей, стал идти при полупустых залах и его пришлось снять. Прохладно воспринял зритель и остросовременный по смыслу спектакль "Мартовские иды", по Уайлдеру.