- Конечно! Это еще одна причина, по которой мы должны отплыть, как только девушка поднимется на борт. Я, конечно, не сомневаюсь, что шкипер проведет "Вандару" и через бурю; Джек тоже на это способен! - Денхам похлопал Дрискола по широкой спине. - Но муссоны принесут дожди, а дожди помешают съемкам картины. Это будет стоить нескольких месяцев потерянного времени и кучи денег, в таких условиях человек не сможет проявить все свои способности.
- М-муссоны! Г-газовые бомбы! - Вестон по-прежнему заикался. - О господи! Я чувствую себя потенциальным убийцей. - Он натянул поглубже шляпу и взялся за дверную ручку. - Денхам, не ждите от меня никакой девушки.
- Что?
- Что слышали.
- Вот как! Ну что ж, обойдусь без вас.
Денхам с поразительным проворством сдернул с вешалки пальто и шляпу.
- Если вы думаете, что я брошу свою идею только потому, что вы отказываетесь найти мне девушку... - Он подтолкнул Вестона к выходу и распахнул дверь. - ...Я собираюсь поставить величайшую в мире картину. Такую, какой никто еще не видел, о которой никто даже и не мечтал. Им придется подыскивать новые слова, когда я вернусь. Вот увидите!
Дверь закрылась.
- Куда ты? - закричал вслед Энглехорн.
Под сапогами Денхама загрохотал трап.
- Я найду девушку для моей картины. Я приведу ее... даже если мне придется сделать это силой.
Вестон застегнул пальто, бросил взгляд на Дрискола и Энглехорна. Он был счастлив, как никогда, что отвертелся от этой безумной идеи. Теперь он точно знал, что кроме как безумной, ее никак нельзя назвать. Старый часовщик был очень прозорлив.
Дрискол рассмеялся.
- Держу пари, - предложил он Энглехорну, - что Денхам найдет девчонку.
- Я не принимаю пари, - сказал Энглехорн, хладнокровно пережевывая табак.
Дрискол повернулся к Вестону, продолжая смеяться, обнажая белоснежные зубы, сверкающие на его загорелом лице.
- У него хватило бы наглости женить меня на ней, если бы этого потребовал сценарий, - сказал он. - Вас проводить?
Глава вторая
Денхам подыскивал подходящую девушку. Протискиваясь по Бродвею сквозь толпу, он ждал, высматривал, и каждый раз нетерпеливо ругался про себя, когда приглянувшееся ему выражение лица оказывалось слишком банальным при более внимательном взгляде.
Он сконцентрировал все внимание на лицах, исключив остальные детали. Его глаза были прищурены словно линза объектива, взгляд его скользил по физиономиям идущих мимо женщин. Они были разные: и дерзкие и напуганные, мрачные и добродушные, сердитые и расчетливые, красивые и корыстные, жестокие и равнодушные. Но ему не встретилось лицо, выражение которого говорило бы: "Вот я. Ты ищешь именно меня".