Мартин Бек немного помолчал и потом ответил:
— Я вспомнил этого мужчину на балконе, потому что, когда Гюнвальд повторял вслед за женщиной его описание, он говорил то же самое, что и тогда, когда резюмировал описание субъекта, которого Лундгрен видел в Ванадислундене. Редкие зачесанные назад волосы, большой нос, средний рост, белая рубашка с расстегнутым воротом, коричневые брюки, светло-синие глаза. Разве это не совпадает!
— Возможно, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Но я действительно уже не помню. Впрочем, на того типа, которого видел Лундгрен, он действительно похож.
— Ты думаешь, что это мог быть один и тот же человек? — скептически спросил Колльберг. — В этом описании ведь нет ничего примечательного.
Мартин Бек потер подбородок и смущенно посмотрел на Колльберга.
— Конечно, это всего лишь неясное предчувствие, — оказал он. — Кроме того, я понимаю, что тут не за что зацепиться. И все же стоит попытаться найти мужчину.
Колльберг встал и подошел к окну. Он повернулся к нему спиной и скрестил руки.
— Ну, неясное предчувствие… — произнес он.
Мартин Бек перевел взгляд на Гюнвальда Ларссона.
— Ну хорошо, теперь попытайся восстановить в памяти этот телефонный разговор. Что еще говорила та женщина?
Гюнвальд Ларссон развел огромными ручищами.
— Больше ничего. Только то, что хочет заявить, что напротив ее дома стоит на балконе какой-то мужчина. И что он вроде бы какой-то странный.
— Почему он показался ей странным?
— Потому что он все время находится на балконе. Даже ночью. Она сказала, что наблюдает за ним в бинокль. Что он там стоит и смотрит на улицу, как там проезжают автомобили и как играют дети. Потом она разозлилась, потому что я не проявил достаточного интереса. А с чего бы мне проявлять интерес к чему-то такому? Черт возьми, разве люди не имеют права стоять на своем собственном балконе, а соседи из-за этого разве должны сразу же звонить в полицию, а? Черт бы ее побрал, а что, по ее мнению, я должен был делать?
— Где она живет? — спросил Мартин Бек.
— Этого я не знаю, — ответил Гюнвальд Ларссон. — К тому же я вовсе не уверен, что она мне это сказала.
— Как ее звали? — спросил Колльберг.
— Не знаю. Черт возьми, как я могу это знать?
— Разве ты не спросил ее об этом? — сказал Мартин Бек.
— Наверное, спросил. Об этом человек всегда спрашивает, разве не так?
— А ты бы не мог это вспомнить? — сказал Колльберг. — Подумай.
Мартин Бек и Колльберг внимательно наблюдали видимые признаки того, что Гюнвальд Ларссон интенсивно думает. Он нахмурил светлые брови так, что над светло-синими глазами образовался мощный валик. Кроме того, он сильно покраснел и выглядел так, словно его что-то угнетает. Через минуту он произнес: