— С Хитцов? Ну, как скажешь…
Запах горящего мяса стал сильнее, и на миг я даже пожалел, что Смерть — худая плосконосая девчонка — в эту ночь промедлила. Чего же еще хочет от меня Святой, благословен Он?
Ответ не был мне дан, но я догадывался. Двойник! Двойник — и Пленник. Чертенок из Гонтова Яра. Не зря они встретились в эту ночь — Смерть, Пленник и Двойник. Не зря.
Ярина Загаржецка, сотникова дочка
Знакомый рябой черкас буркнул: «У себя», — и отвернулся. Кто именно — Ярина решила не переспрашивать. Ей были нужны оба — и сам пан писарь, и его нескладный сын.
Постовой не ошибся — Лукьян Еноха оказался на месте, за своим столом, и даже толстая друкованная книга была знакомой: та, что и неделю назад. Девушке подумалось, что книга, равно как подставка с гусиными перьями, нужны пану Енохе исключительно для представительности. Во всяком случае, прочитанных страниц за эти дни не прибавилось.
— Чего, егоза, скучно?
Пан Еноха не без труда оторвал взгляд от хитрых буквиц, снял окуляры, зевнул.
— Скучно? — девушка просто задохнулась от возмущения. — Да я в Перепелицевку с разъездом ездила! До петухов встала!
— Ну, ясно, — писарь потер сонное лицо, с трудом удерживаясь от нового зевка. — За дурной головою…
Ярина вздохнула. Что бы она ни делала, всерьез сотникову дочку никто не принимал. Девчонка — и девчонка, разве что замуж отдать, да и то пока не за кого.
— В Перепелицевке каких-то всадников видели. К Хитцам ехали.
— Знаю… Сообщали уже. За такими вестями, Ярина Логиновна, нечего коней томить… Ты к Теодору?
Девушка дернула плечом. К пану писарю она завернула, чтобы доложить по всей форме, как и надлежит старшему по разъезду. И вот, пожалуйста!
— Он в подвале. С разбойником этим — Хвостиком. Ты бы его оттуда вытащила, что ли? Чего ему с душегубцем якшаться? Посидели б, сбитню горячего попили. В жгута сыграли…
Намек насчет сбитня и жгута Ярина пропустила мимо ушей — не маленькая, чтоб в игры детские играть. Но вот по поводу остального…
Хведир встал уже на третий день — продырявленная мякоть плеча срасталась быстро. Встал — и первым делом направился не в церковь свечку ставить, а в подвал, где заперли чернобородого заризяку.
Тому досталось больше. Пуля из янычарки пропорола бок, и местный знахарь вначале лишь головой качал, посоветовав готовить домовину — вкупе с осиновыми клиньями и маком. Однако на второй день чернобородый открыл глаза, а на четвертый — попытался встать. Видавшие виды сивоусые только руками развели, рассудив, что разбойнику суждено быть непременно повешенным — потому пуля его и не взяла.