Звонок раздался в пол-одиннадцатого. Оторвавшись от бумаг, Лунин чертыхнулся и пошел открывать, соображая, отчего звонят в дверь: и у барона, и у дхара имелись ключи.
Только он подошел к двери, как в замке заскрежетал ключ. Дверь приоткрылась, и тотчас в образовавшийся проем ввалилось нечто – или некто… Лунин оторопел, особенно когда разглядел в полутьме прихожей, что его поздний гость – не барон и тем более не Фрол.
– Поручик! – с лестничной площадки донесся знакомый голос. – Возьмите его за плечи! Я сзади подтолкну!
Общими усилиями слабо дышащее тело в тертом «Ливайсе» было внесено в прихожую.
– У него тут… были очки, – бормотал барон, оглядывая лестничную площадку. – Ага… вот они. Ну, полный ажур!
От незнакомца несло таким букетом, что у Келюса на мгновение перехватило дыхание. Полковник был тоже весьма в духе, но заметить это становилось возможным только после внимательного осмотра.
– Я приношу свои… То есть, виноват… В общем, поручик… То есть господин комиссар Лунин…
– Понятно, – уразумел наконец Келюс. – Не пощадили правнука, барон? Куда его? На диван, что ли?
Пока тело водружалось на диван, Корф пытался объяснить, что не виноват, а если и виноват, то не только он.
– Ну кто же его знал, поручик? Говорит: сделай ему «Русский флаг»! Я и сделал… Правда, спирту, похоже, слегка перелил, но ведь это же «Русский флаг»! Да, Николай, моего пр… правнука, то есть д-двоюродного… Или, отставить… Троюродного брата зовут Мик. То есть он, конечно, Михаил, но у них теперь такие имена. А я его д-двоюродный брат из э-э-э… провинции Квебек…
– Троюродный, – поправил Лунин, справившись с телом Мика, наконец-то уложенным на диван. – А почему из Квебека?
– А бес его знает, – с достоинством ответствовал барон и направился в ванную, напевая: «А я, друзья, Канады не боюся! Канада – тоже русская земля…»
Келюс вздохнул и прикрыл слабо стонущего Мика пледом.
Корф долго плескался, а затем, промаршировав по коридору строевым шагом, свернул в спальню и рухнул на кровать. Лунин вновь вздохнул и принес второй плед.
Фрол пришел около полуночи. Николай, под впечатлением только что увиденного, с подозрением поглядел на дхара, но тот был трезв и задумчив. Впрочем, от чая он, как всегда, не отказался.
Чай пили молча. Затем Лунин рассказал о подвигах барона, но дхар остался безучастен.
– Чего такой мрачный? – не выдержал Келюс. – Тоже нашкодил?
– Не-а, – помотал головой Фрол. – Чего там шкодить? Репин, Суриков, маньеристы, в карету их… Погуляли чуток…
Келюс выразительно поглядел на часы.
– А-а! – понял его дхар. – Не, мы с ней часов в шесть разбежались. В общем, не помнит она ничего. Родители врача привезли, тот говорит – лунатизм, елы. Химию какую-то прописал. Я, конечно, посоветовал: перемена обстановки, речка, лягушки, елы. В общем, чтоб уехала. А она все – выставка, выставка… Я уж думал все рассказать, а потом побоялся – еще за психа посчитает…