Нет, тут должны быть и другие! Кто-то командует «этими» — подходящее слово никак не приходило на язык. Там, в Иркутске был товарищ Венцлав, с которым по крайней мере можно говорить, как с человеком. Или почти как с человеком…
Косухин заставлял себя не сбавлять темпа. Все равно, сворачивать поздно. Склон горы был совсем рядом. Степа мог уже рассмотреть длинный ряд вырубленных в скале ступеней. Подниматься в Шекар-Гомп предстояло долго, и каждый гость был превосходно виден сверху, со стороны ворот.
Степа начал подумывать, не стоит ли остановиться возле самой лестницы и подождать, как вдруг показалось, что откуда-то донесся порыв ледяного ветра. На миг перехватило дыхание. Сердце сжалось, и в то же мгновенье, Косухин понял, — ветер тут совершенно ни при чем. Из темноты вынырнули серые тени. Секунда — и три огромных пса окружили Степу, молчаливо скалясь и сверкая красноватыми глазами. Косухин замер. Собаки — или волки, понять трудно, — тоже остановились, отрезая путь к отступлению.
— Ну, привет! — выдохнул Степа. — Давно, чердынь-калуга, не виделись…
Он понял — за ним давно следили и не вмешивались потому, что он шел туда, куда его привели бы и так — ко входу в Шекар-Гомп. А вот теперь ему велено подождать…
Люди появились внезапно. Степа не понял, откуда — то ли из тени, лежавшей на горе, то ли откуда-то со стороны. Косухин взглянул в лицо первому, кто подошел к нему, и облегченно вздохнул — лицо самое обыкновенное, человеческое, к тому же косоглазое, такое же, как у монахов или тех типов в серых полушубках. У этих были такие же японские винтовки, только полушубки черные, почти как «гусарский» наряд Арцеулова.
«Тоже мне, демоны! — мелькнула успокоительная мысль. — Видать, эти монахи со страху ума лишились…»
Солдаты в черном секунду выждали, затем винтовки дрогнули, через мгновенье четыре ствола смотрели Степе в грудь. Так и подмывало поднять руки, но Косухин решил рискнуть.
— Но-но! — спокойно произнес он, расправив плечи. — Старшего, живо!
Он был почти уверен, что его не поймут, но рассчитывал на тон. Стволы винтовок нерешительно заплавали в воздухе, затем один из солдат неуверенно, по слогам произнес:
— Кы-то та-кой?
— Представитель Сиббюро! — хмуро ответил Косухин и медленно, чтобы не испугать охранников, полез в нагрудный карман. Солдаты ждали. Степа достал удостоверение, но показывать его не стал, махнул бумагой в воздухе и повторил:
— Старшего, говорю, давай! Да с переводчиком, если по-русски не понимаете.
«Чердынь-калуга» он произносить не стал. На всякий случай…
Типы в черном нерешительно смотрели на бумагу. Наконец, один из них, вероятно старший, что-то коротко бросил остальным. Винтовки опустились, один из солдат повернулся и быстро зашагал куда-то в сторону, скрывшись в густой тени. Наступило молчание.