Потом они долго сидели, глядя на раскрывавшийся ярким цветком живой огонь, зажженный неведомо чьей рукой.
— Может, он такой же, как мы, — проговорила Весенний Лист. — Может, это Артано. Ты помнишь Артано?
Ищущий-следы сдвинул брови; задумался:
— Говорят, он ушел к Тому, кто во Тьме…
— Говорят. Мы же не знаем. Эй, — задорно крикнула Весенний Лист в ночь, — тебе понравилось?
Ветер рассмеялся.
— Ты думаешь — это правда? — снова спросила Весенний Лист. — То, что мы знали о Ступающем-во-Тьме — там?
— Теперь уже не знаю. Не видел я ни злых тварей, ни наваждений…
Они переглянулись. Потом Весенний Лист неуверенно проговорила шепотом:
— Думаешь, это может быть он?
— Кто?
— М-моро… — с запинкой, растерянно.
— Не знаю. Я не знаю.
… — Почему тыне откроешься им, Тано ?
— Если захотят — придут сами.
— Тебя что-то печалит ?
Вала ответил не сразу:
— Нет. Нет, таирни. Для них это… игра. Помнишь, как. для тебя было — узнавать имена сущему?..
Золотоокий спал, но сон его был не совсем сном. Ибо казалось ему, что он в Арде — везде и повсюду одновременно, в Валиноре и в Сирых Землях; и видит, и слышит все, что творится… А потом он увидел над собой прекрасное лицо Айо, понимая, что это сон. Но Айо был властен входить в любые сны, и сейчас он выводил из сна Золотоокого.
Все, что ты видел, — истина, - тихо говорил Айо. — Но ты должен забыть об этом, если останешься здесь. И должен уйти, если не хочешь забывать. Тот огненный цветок, о котором ты пел, — его свет заполнил твои глаза.
Золотоокий опустил ресницы. Потом вскинул взгляд на Айо:
Значит, я уйду. ..Но ты, Айо, — твои глаза теперь как чаши, полные серебром ночи…
Айо улыбнулся:
Ты прав. И потому я пойду с тобой.
Век Дерев Света: Пробуждение Эльфов
Озеро было похоже на око, на темный сапфир в черненой оправе. Вода в Озере была прохладно-прозрачной, а по берегам его росли душистые нежные цветы ночи, и вековые деревья, как колонны, поддерживали невесомый фиолетово-черный купол небес, усыпанный ясными каплями звезд, и тонкие ветви ив склонялись к самой глади Озера…
Такой была Ночь Пробуждения. Таким был мир, в который вступили Старшие Дети, первые из Воплощенных. Они не знали, что бессмертны, эти Дети, рожденные взрослыми. Не знали, что судьбы их неразрывно связаны с судьбой мира. Мир был для Детей странным, чудесным, огромным подарком, и все в мире было удивлением и радостью, открытием и откровением.
Они подняли глаза вверх и увидели там, в вышине, Свет, мерцающий и ласковый. Свет отражался в водах Озера, и Дети пытались зачерпнуть его ладонями, но Свет ускользал — в горсти оставалось только прозрачное теплое колыхание. И Дети пили воду, не зная, что это вода, и вдыхали аромат цветов, не зная, что это цветы, и гладили, удивляясь, шелковистую мягкую траву, не зная, что это трава. Они не спешили уходить от берегов Озера: вокруг поднимался лес, и Свет не мог пробиться сквозь переплетение ветвей, не мог рассеять густые черные тени. Вокруг было Неведомое. А Свет в вышине был надеждой, и тогда один из Детей протянул руки к звездному небу, словно ждал, что Свет каплями упадет в его ладони, и тихо позвал: