— Зажги свет.
Хрустов щелкнул выключателем.
— Садись. Надо поговорить. Они прошли к дивану, Хрустов запахнулся в длинный халат.
— Я просил тебя — никакого оружия. — Дима не смотрел на охранника.
— У меня нет оружия. — Хрустов сдержал зевок и распахнул халат. Под ним ничего не было.
— Ладно. От кого ты прячешься?
— Правильно ли я понял, — спросил Хрустов, — это — вопрос?
— Правильно.
— Будем задавать друг другу вопросы? — искренне удивился охранник.
Дима промолчал, играя желваками. Посмотрел внимательно в спокойное лицо рядом:
— Мне кажется, что ты напряжен и от кого-то прячешься.
— Специфика работы, — пожал плечами Хрустов, — а без работы я сижу редко.
— Пусть будет так, — решил прекратить бессмысленный разговор Дима. — Ты можешь получить информацию отсюда?
— Откуда — отсюда?
— Из этого города.
— Через центр или местного значения?
— Лучше узнать у местных служб. Можно открыто. Но не слишком навязчиво.
Хрустов задумался. Он мог, конечно, позвонить в Москву и узнать, к кому обратиться в этом городе. Он часто пользовался специальной справочной, платил хорошо, имел друзей, которых никогда в глаза не видел, — пароли и коды. Но делал это всегда только для себя. Ощущение, что им пользуются для каких-то целей, но только не для охраны, отчетливое. Отстрельщик смотрел перед собой, проигрывая быстро в голове несколько вариантов. Любопытство победило осторожность.
— Я сделаю это, — сказал он. Дима встал.
— Литературный салон «Белая лилия». Там интересовались, не из налоговой ли я полиции. Странное беспокойство для любителей поэзии. Контингент подозрительный. И еще. Враг номер два у них некто портовики. — Дима уходил. У дверей он помешкал, потом решился:
— Моя женщина… Она пишет стихи. Я беспокоюсь за нее.
— …Нежная надменность белого цветка — как воспоминание о смерти. Но всегда найдется сильная рука, и костер!.. И приготовлен вертел. Безупречным звуком дернет тетива длинною стрелой пространство рая. И щекой на землю ляжет голова, медленно глазами остывая… — Ирина Акимовна словно в задумчивости опустила вниз листок со стихами и подняла глаза на слушателей.
Длинная восхищенная пауза, потом — легкие восторженные аплодисменты. Ладони никто не отбивал — в зале только женщины. Исключение составляли двое молодых людей, сопровождающие Ирину, похоже, всегда. Дима внимательно осмотрел их. На охранников они совершенно не тянут, но кто знает!
За окнами особняка темнело.
Стихотворение называлось «Охота». Полное одобрение. Непоседливая женщина с усиками над пухлым ртом решила немедленно оговорить, как именно разместить на последней странице ее газеты такой превосходный поэтический шедевр. Отдельно оговаривалось расположение на этой странице эмблемы — лилии на тонкой ножке, переплетенной листком.