- Давай, придурок! Иди сюда, я тебе покажу! - вдруг раздалось из спальни Платона.
- Кто это сказал? Это она сказала? - застыл Платон, не веря своим ушам.
- Я же говорю - тяжелые последствия... - объяснила Илиса, утаскивая его от двери в комнату.
Платон ринулся в спальню.
Аврора, дрожа, сидела на его кровати и смотрела на дверь с выражением загнанного животного, которое так просто врагу не сдастся.
- Явился, идиот! - прорычала она. - Приехал, здрасьте! Я тебя предупреждала? Предупреждала. Ты что-нибудь сделал? Ни-че-го!! Эта сволочь ударила Венечку в висок! Он же мог убить его, понимаешь, ты, тупой кабан?!
У Платона пропал дар речи. Когда он откашлялся, собираясь с мыслями, первым делом потребовал:
- Немедленно убирайтесь из моей кровати!
Аврора заметалась на четвереньках по пуховому стеганому одеялу.
- Плевала я на твою кровать - тьфу!
Она несколько раз плюнула, переползая с места на место, потом устала и затихла, скорчившись, закрыв голову руками. Платону была видна ее согнутая спина, выступающие сзади из-под ягодиц ступни и перекрестье худых предплечий на взъерошенном затылке.
- Я хочу, чтобы вы вылезли из моей кровати и вообще покинули мой дом, потребовал Платон твердым уверенным голосом, хотя вид скорчившейся женщины тут же вызвал в нем жалость и отвращение.
- Ладно, - неожиданно согласилась Аврора, выпрямляясь. Сидя на коленках, она смотрела на Платона с жалостью и... отвращением! - Я покину ваш дом через несколько дней.
- Немедленно, - приказал Платон.
- А вот это видел? - бросившись на живот, чтобы оказаться к Платону ближе, она продемонстрировала ему снизу напряженный до побелевших косточек кукиш. Уеду, когда сказала. Будешь гнать - отравлю, квартиру сожгу.
Платону стало стыдно и почему-то скучно. Он взял ее все еще судорожно сведенную руку в свою, сжал и предложил:
- Пойдемте чаю выпьем. Все лучше, чем собачиться здесь.
Аврора сразу обмякла и закрыла глаза, спрятав вспыхнувшее лицо.
Пить чай собрались впятером. Племянники смотрели на Аврору спокойно, Илиса подрядилась помочь с накрыванием на стол, но была отодвинута в сторону домработницей. Всего-то и разбилось - пара чашек. Платон достал бутылку коньяка. Увидел, что она початая, посмотрел долгим взглядом на Аврору, та только виновато пожала плечами.
Сидели молча.
Федор раскрыл книгу в месте, которое он отметил, загнув лист углом. Платон от такого варварства вздрогнул, поморщился и долго еще смотрел полными боли глазами, пока Федор искал нужное место.
- Вот! - нашел тот наконец. - "А вот теперь скажите, какого цвета хвост платья у моей матери?" - медленно зачитал он.