"Не упасть бы в обморок", - подумал он. И тут у его плеча выплыло лицо Авроры - можно было и не поворачиваться, чтобы в этом убедиться: удушливый запах парфюма окутал его голову. Аврора жадно оглядела Царицу, резко выпрямилась, два раза повернулась вокруг себя и упала на пол, раскинув в стороны руки и ноги.
"А вот и обморок", - подумал Платон, сцепив перед собой руки. Чтобы не смотреть на Аврору и на толстую лилипутку, весело разглядывающую рухнувшую даму, Платон стал вспоминать по запаху изо рта Царицы, как называются леденцы.
- Тони, - наклонился к нему сзади Федор. - Облом получается. - Он кивнул на раскинувшуюся на полу Аврору.
В этот момент Царица пнула ту в бок носком туфельки и объявила с уважением в голосе:
- Настоящий обморок!
- Мы ошиблись с ее впечатлительными нервами, - прошептал Федор. - Давай, ты один работай.
- Работать?..
- Ну, все, как полагается - у вас товар, у нас - купец!.. Что ты сидишь, как истукан парализованный?.. Ой, Тони, извини, это вырвалось случайно. Я понимаю, - зашептал он ему в самое ухо, - она тебе с первого раза может показаться странной.
- Странной?..
- Она одна такая на всем свете, поверь!
- Барбарис! - вспомнил Платон, и это придало ему силы. - Она любит барбарис. Федор, помоги мне встать, я не могу вести такие важные разговоры, когда женщина... девушка стоит передо мной, а я сижу.
- Вот и отлично, Тони, - Федор с радостью просунул ему сзади свои руки под мышки.
- Не надо! - звонко попросила Царица. - Не трогай Кукарачу, он сам встанет. На счет два. Хорошо?
- Да встать-то я встану, а вот сколько продержусь на ногах?.. - забормотал Платон, кляня свою беспомощность и чувствуя, как лицо заливает горячая волна. И даже судорожные попытки сообразить, откуда она знает его прозвище, не помогли ему справиться со стыдом.
- Да ты у нас сейчас бегать будешь! - радостно заявила Царица, встала на цыпочки и обняла Платона за шею. Он почувствовал, как ей неудобно тянуться к нему, и наклонился, и еще подумал: "Ну и цирк!" Царица тем временем провела пальчиками по затылку Платона, потом - пониже, он почувствовал на позвоночнике довольно болезненное надавливание и даже ожог.
- Ты меня обожгла, - сказал Платон шепотом в легкие щекочущие кудряшки у своего лица. И так просто и буднично далось ему это "ты", так бездумно!..
- Это не ожог, - прошептала девчонка (теперь Платон точно понял, что она молода - очень молода: так пахнуть могут только девочки, еще не испытавшие себя во взрослых радостях). - Это укус. Сиди тихо. После второго ты встанешь. Два-а-а...